Снежная королева и демон с ангельским терпением

Глава 31. Кровавый лорд

Гравис-Пастэн-Агнелий Басилисфлавокулискрит Прицнателлит:

Кровавый огонь, спящий глубоко-глубоко в душе, с радостью хищника, которому кинули в клетку раненую жертву, откликнулся на мой зов и через пальцы впился в тонкие запястья Венеры. Это было запрещенное и настолько древнее заклинание, что даже имя его стерлось из истории. Из-за него умерла не одна сотня энлидов. Действенное и не знающее себе равных, оно затмивало рассудок использующего. Шанс сорваться был слишком велик, но у меня нет выбора.

На бледном лице девушки выступил пот, а цвет щек напоминал ярко-красную розу, распустившуюся посреди белого снега. Ее лихорадило. Из прекрасных зеленых глаз лились слезы, а губы были искусаны в кровь в попытках сдержать рыдания. И взгляд… Полный боли, надежды и раскаяния. Она винила во всем себя. Наивная.

Это только моя вина.

"Как же она красива сейчас, не находишь? — раздался знакомый голос в голове. Голос, который я хотел забыть еще со времен вымирания своего рода. Голос чудовища, что находился внутри меня. — Совершенна, — прошептал он, а я почувствовал, как чудище постепенно перехватывает контроль над телом, пока я снимал с Венеры печати. — Чувствуешь эту слабость, смешанную с безграничной силой? Самое время, чтобы воспользоваться."

Воображение тут же нарисовало картину, как я провожу костяшками по холодной щеке, слизываю с пухлых губок сладкие капельки крови, ловя ртом последние вздохи немощного тела, кусаю изящную шею, наслаждаясь вкусом кожи и энергии, что сочится из нее. С блаженством садиста, я втянул неповторимый запах жертвы, что дурманил хлеще всякой выпивки.

"Просто убей. И она станет нашей навсегда," — озвучил собственный голос соблазнительную мысль, но я вовремя остановил себя.

Стиснул зубы и опустил веки, сосредотачиваясь на заклинании.

Нет. Я защищу ее во что бы то ни стало, даже если придется спасать ее от себя самого.

"Чего тебе стоит?" — а чудовище не собиралось отступать, показывая все новые фантазии, как по обнаженной, молочной коже текут багровые струйки, скатываясь с полных грудей к низу живота, бедрам и продолжая свой путь по стройным длинным ножкам. Моя темная сторона пыталась пробудить во мне жажду крови и голод, что мучил меня уже очень давно. К сожалению, у нее получалось, и сдерживать себя было все сложнее с каждой секундой.

Звук треснувшего стекла привел меня в чувство. Печати скоро спадут, а Венера уже находилась в бессознательном состоянии. Хорошо. Так будет лучше для нее.

Треск. Еще один. И снова. Замысловатый рисунок оков покрылся трещинами, словно все это время состоял из тонкого стекла, а красное свечение перемешалось с голубым, что бил из тела девушки.

Осталось совсем немного…

"УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ! НАСЛАДИСЬ ЕЕ КРОВЬЮ И ТЕЛОМ! УБЕЙ ЕЁ!" — громко кричало сознание, перебивая трезвые мысли. Перед глазами все поплыло, а гнев и жажда убийства застилала обзор. Красная пелена окутала весь мир, заставляя видеть лишь жертву и ее слабые места.

Можно свернуть тонкую шейку или впиться в нее клыками, можно вырвать трепещущее сердце из грудной клетки или сделать когтем маленькое, аккуратное отверстие между мягкими полушариями, из которой будет бить рубиновый фонтан… Убить и сделать своей. Разве это не счастье?…

— Неужели ты думаешь, что я так просто сдамся? — усмехнулся я, через силу выдыхая облако черного дыма.

Самый действенный способ прийти в себя. Поджечь легкие, после чего запустить процесс регенерации и резко выдохнуть пепел с углекислым газом, чтобы не отравиться. Поначалу было тяжело и невыносимо больно, но только это помогало мне в борьбе с безумием. Иначе оно охватило бы меня намного раньше. А со временем я перестал чувствовать боль. Вернее, больше не обращал на нее внимания.

Чудовище зашипело. У нас одно тело на двоих: он чувствует мою боль, как свою. Но только физическую, душевная для него чужда. Иначе он никогда не попробовал заставить меня убить тех, кто мне дорог.

Тонкий звон вызвал улыбку облегчения, а в следующий момент все померкло в ярком свете, что исходил от моей девочки. Сила вырвалась наружу, снежной вьюгой сметая все на своем пути. Охотник кое-как удержался на ногах, но довольно хмыкнул:

— То, что надо, — и исчез в ночной тьме.

— Ублюдок, — прошептал я и прижал хрупкое тельце к себе, закрывая ее спину своими крыльями.

Сейчас Венера напоминала свою мать: длинные белые волосы, морозные узоры на бледной коже и холод, который исходил из ее души. Фарфоровая кукла, которая только казалась хрупкой.

Я поднял мирно-посапывающее тело на руки и огляделся вокруг. Снежный сад больше напоминал цветущую оранжерею с яркими красными цветами. Они немного покачивались из-за легкого ветра и вызывали восхищение. Вызвали бы, если бы я не знал, из-за чего они стали такими.

Я посмотрел на дворец. Ни стража, ни гости ничего не заметили. Да, этот подонок был хорош в сокрытии своих дел, но сейчас это только мне на руку. Не будет лишних свидетелей.

Через наспех открытое окно портала я вошел в свою спальню и положил девушку на кровать. Посреди серой комнаты она выглядела как белое пятно. Слишком яркая для такой мрачной обстановки.

"Постите, хозяин… — виновато сказал артефакт, опустив голову, пока я снимал со своей "невесты" украшения. — Я не смогла ее защитить…"

— В этом нет твоей вины. Ты не сможешь ему ничего сделать. Но если он объявится, немедленно сообщи мне, — сняв перчатки, я принялся за самое сложное, но не менее интересное — платье.

Пришлось подключить всю свою выдержку, чтобы продолжить дело и спокойно уйти. Задачу осложняло еще то, что под такой одеждой не носят бюстгальтеры, и сейчас маленькие, аккуратные сосочки с вызовом смотрели на меня. Упругий бюст слишком соблазнительно поднимался в такт дыханию, а нежная кожа словно была рождена для ласк. Рука уже потянулась к заветному плоду, но стоп-кран вовремя сработал.

Черт… Видимо, сегодня я буду спать на диване.

Сделав глубокий вдох и поборов желание прикоснуться, я накрыл голое тело одеялом (если я сорвусь, то ничем хорошим это не кончится). А Венера сразу же натянула его до ушей, завернувшись в него, как бабочка в кокон. Я не смог подавить улыбку умиления, словно смотрел на маленького котенка. Точнее, на милую, но в то же время сексуальную кошку.