Год змеи

— Найдутся такие бригадиры? — спросил Махмуд.

— Нужно подумать.

Суть предложения Махмуда заключалась в том, чтобы перевернуть процесс уборки. Если ее обычно начинают машины и завершают руки людей, будет наоборот. Что это даст? По мнению Махмуда, продлится вегетационный период, и тогда успеют созреть все коробочки на кусте, поля дадут полновесный урожай. При этом не нужно только прекращать поливы, хлопчатник жив водой — это всем известно. Махмуд определил и сроки такой формы уборки. Весь сентябрь и первую декаду октября в поле работают люди. Проходя по междурядьям, они способствуют тому, чтобы увеличивался доступ воздуха к растениям. После того как первые и вторые сорта будут убраны с нижних и средних ярусов кустов, производится обезлиствление, называемое десикацией. Через неделю на обнаженных кустах останутся одни раскрытые коробочки. Тут и пустить хлопкоуборочные комбайны. За пару проходов по полям они соберут весь урожай, а то, что упало на землю, очистят подборщики. Наконец, в работу включатся куракоуборочные машины. Где-то в последних числах октября они завершат уборку, и на смену им придут пахари.

Преимущества предложения Махмуда? Более массовое созревание хлопчатника, более чистый его сбор и, главное, — более полный. А вовремя поднятая зябь дает возможность земле отдохнуть и набраться сил.

Были и неясности. Например, не было известно, как задуманное Махмудом отразится на финансовом состоянии бригады, на средней урожайности с гектара. По его предварительным подсчетам выходило, что получится не хуже, чем в других бригадах, но насколько «не хуже»? Это мог сказать только конец уборки. Выигрывалось время, улучшались условия труда людей, но эти вещи абстрактны, если не подкреплены материальным результатом.

…Шайманов целую неделю беседовал с бригадирами, которым верил, как себе, уговаривал их подключиться к эксперименту. Те соглашались, что нужно искать пути сокращения сроков уборки, более эффективного использования машин, но как только речь заходила о конкретном предложении, отводили взгляды, и становилось ясно, что они не спешат стать зачинателями. Это и естественно, идти по проторенной тропке всегда легче, бесхлопотнее. Главный агроном уговорил троих, и среди них бригадира Сахибова.

— Тонковолокнистый нам пока мало знаком, — мудро рассудил он, — и не все ли равно, по какой системе мы уберем его! — Спросил: — Вот только как быть со сводкой о дефолиации?

Серьезный вопрос. Дефолиация такое дело, за просрочку которого можно и серьезные неприятности нажить. Когда наступают ее сроки, из района и области чуть не каждый час требуют данные. Обнаружится липа — жди беду! Шайманов знает об этом.

— Ответственность беру на себя! — сказал он твердо.

Условились, что об этом никто не будет знать. Согласился с предложением Шайманова и бригадир шестой бригады девятого отделения Маматназаров. Угодья этой бригады раскинулись на берегу Карасу, в самой глубине территории совхоза, куда не только районное или областное, но даже и совхозное-то начальство заглядывало редко. Махмуд, к примеру, там пока один раз только был.

Вот и все, что удалось Шайманову.

— Ну, что ж, Рахим-ака, — сказал Шарипов, услышав об этом, — начнем с малого. Это даже и лучше, сорвется дело — потеря невелика, убытки возместим за счет хозяйства, надеюсь, они будут небольшими. Но будущее все-таки за машинной уборкой.

Удивительное время — конец августа. Саратан позади, зной идет на убыль, солнце днем еще яростно палит, но к вечеру оно словно бы уже изнемогает. Духота спадает, работается легче. Вода в арыках становится тихой и прозрачной, на ветвях деревьев повисает густая мохнатая паутина, а в небе изредка появляются перья облаков, напоминая о предстоящей осени. Завершается уборка кукурузы на зерно, а освободившиеся площади тут же распахиваются, чтобы в них легли опять ее семена. К концу осени они дадут сочный корм для скота.

Плоды на яблонях во дворах зарумянились, янтарными стали кисти винограда, и вокруг них все больше кружится шмелей. На вершинах дальних гор расширилась граница снежного покрова. На подходе осень.

Хлопчатник начал раскрывать свои коробочки, напоминая дехканам, что наступает самая ответственная пора в их жизни — «белая» страда.

Какой она выдастся нынче, оправдает ли надежды хлопкороба, позволит ли ему сдержать слово, данное еще весной на республиканском курултае передовиков сельского хозяйства в Ташкенте?

Об этом думает первый секретарь райкома партии Мурад Базаров.

Партия принимает решительные меры по резкому улучшению стиля руководства, по наведению порядка в сельскохозяйственном производстве. Созданы агропромышленные объединения, которые призваны отвечать за конечный результат работы в этой отрасли. Но работники агропрома не очень-то решительны в действиях. Сказывается инерция. Без райкома партии сами ничего не предпринимают. Так же, как и хозяйства, все еще дожидаются райкомовских директив. Неоднократно на совещаниях предлагал Базаров руководителям, агрономам, труженикам откровеннее, смелее высказываться. Его выслушивали, одобрительно кивали, многозначительно переглядывались — мол, мягко стелет секретарь… И от смелых выступлений воздерживались, думая каждый про себя — вот когда кто-то из нас займет ваше место, тогда и появится смелость в суждениях. И то лишь в своем собственном кабинете, а не в кабинете вышестоящего товарища.

Базаров, в общем-то, понимает людей. Их приучали к подобному стилю поведения. Не иметь собственного мнения, а если и иметь, то держать его при себе и таким образом уходить от ответственности, стало своего рода болезнью, и одними призывами избавляться от нее мало что изменишь. Это следствие того, что одно время критерием любого авторитета являлась Госпожа Должность.

Шум кондиционера едва уловим, он напоминает жужжание мухи, бьющейся о стекло. Базаров привык к этому жужжанию, оно не мешает думать, не мешает работать. Потому и не выключает кондиционер, хотя тот работает сейчас вхолостую — окно-то открыто. Человек сегодня лишен возможности жить в абсолютной тишине, для этого нужно обитать где-нибудь в глухомани гор, по соседству со снежным человеком. А так… едешь в машине — гудит мотор. Сидишь в кабинете — грохочут машины на улице. Пришел домой — телевизор включен. Шум как невидимая паутина окутывает наше бытие. Иногда раздражает, а иногда, напротив, — успокаивает. Вот как сейчас, когда есть основания волноваться.

Хозяйства, потерявшие урожай в саратан, конечно же, не дадут даже плана, все-таки он агроном и понимает, что к чему.

Крестьяне, по его мнению, самые верные специалисты села, редко ошибающиеся в прогнозах, утверждали, что тонковолокнистый, несмотря на необычайную жару, все-таки удался, однако ни один из них не смог сказать, каким же на самом деле будет урожай. Многое зависит от погоды. Ударят морозы рано — один урожай, будет тепло — совсем другой, а если к тому же и поливов не прекращать — третий.

Какой сложится страда? В общих чертах даст об этом представление сегодняшнее заседание бюро, на которое приглашены руководители хозяйств, главные агрономы, председатель районного агропромышленного объединения. Он, Базаров, попросит доложить товарищей о делах, потребует правды, а они — известно — постараются быть настолько объективными, насколько, по их мнению, необходимо, чтобы не слишком расстраивать райком-бобо.

Страда предстояла нелегкая. Об этом знали все, кому положено. Только большинство не хотело признаваться в этом, чтобы не прослыть паникерами. Кто знает, как сложатся обстоятельства. Может случиться, что, провалив все задания и графики, ты будешь, однако, на общем фоне выглядеть терпимо. Речи об оргвыводах тогда не будет. А признаться в самом начале пути, что ты вряд ли осилишь его, значит, дать основание думать о тебе как о неумехе. Обдумывая все это, Базаров решил, что после заседания бюро позвонит в обком и откровенно поделится своими опасениями об урожае. Может случиться, что район даже плана не даст, но партийная организация, понятно, будет принимать все меры, чтобы не было этого.