Шашлык из ворон

— А где вы только размещаете мебель! Недели не проходит, чтобы не везли чего-нибудь!

И не вышла из лифта.

Авазова глянула на меня и на дядю Костю, ища поддержки, но не нашла ее — мы тоже не понимали, куда люди девают мебель. Авазова со злостью вдавила кнопку пятого этажа. Лифт пошел. Супруги ухватились за кресло с разных сторон, и так стояли, полусогнувшись, в ожидании остановки. Но лифт почему-то не останавливался.

— Кажется, мы проехали свой этаж, — сказала Авазова, выпрямившись.

— И мой тоже, — вставил дядя Костя.

— Смешно, но у меня такое ощущение, что мы и мой, последний этаж проскочили, — сказал я.

Роза заскулила. Марья Семеновна воспользовалась веничком и совочком.

— Что за шутки? — номенклатурным голосом пробасил Авазов. — Сейчас же остановите лифт!

Бросив кресло, он нажал на кнопку «Стоп». Лифт не остановился.

— Все, кто был в лифте, недоуменно переглянулись.

Дядя Костя надавил на кнопку вызова диспетчера.

— Слушаю вас, — сказали из динамика.

— Кажется, мы не на тот номер сели! — заорал дядя Костя.

— Пить надо меньше, — посоветовала диспетчер.

Тогда кнопку нажал я:

— Послушайте, мы едем на лифте уже минут десять. За это время можно до сотого этажа добраться. А в нашем доме всего шестнадцать.

И тут в динамике кто-то восторженно заговорил:

— Внимание! Говорит техник Стеклов из лифтремонта. Лифт в космическом пространстве! Лифт в космическом пространстве! Я только хотел испытать двигатель собственной конструкции. На реактивном топливе. Поставил его на лифт — ведь три года ремонтируем и все без толку. А он улетел.

— Что он такое бормочет! — пробасил Авазов. — Валерий… э-э-э… не знаю, Как вас по батюшке. Вы самый спортивный из нас. Наверху отдушины — встаньте на кресло и загляните в них.

По батюшке меня зовут Федорович. Я взгромоздился на кресло и прильнул к вентиляционным отдушинам.

— Темно, как ночью, — прокомментировал я увиденное. — Вообще-то на космос похоже.

— Какой еще космос! — возмутилась Марья Семеновна. — Я только обедать собралась. У меня суп на маленьком огне варится.

— Товарищи космонавты! — донеслось из динамика. — У микрофона изобретатель космического лифта Стеклов. Поздравляю вас с выходом на орбиту!

Дядя Костя загоготал:

— И мы тебя, Стеклов, поздравляем. Впервые в космос запущено кресло-кровать. И пол-литра «Стрелецкой».

Он извлек из пиджака бутылку, но она выпорхнула у него из рук и повисла в воздухе. Вслед за ней оторвался от пола и дядя Костя. Все остальные тоже взмыли в воздух. Авазов, номенклатурный работник министерства, несолидно дрыгая ногами у потолка, ударом головы отпасовал кресло-кровать в сторону супруги, и та прижалась к нему всем телом.

— Береги полированные части! — скомандовал Авазов, упершись ботинком в мое ухо.

Роза плавно спланировала на Авазову.

— Высадите собаку! — закричала Авазова. — Она щекочет меня хвостом.

— Еще не остановка, — сказал дядя Костя, изловив «Стрелецкую».

— А будет остановка? — спросила Марья Семеновна с надеждой.

— Товарищи космонавты! — снова заговорил в динамике изобретатель Стеклов. — Возвращение на Землю я предусмотреть не успел. Мне очень жаль, но вы превратитесь в спутник нашей планеты. Через некоторое время вы войдете в плотные слои атмосферы и сгорите.

— У нас очередь на гарнитур подходит! — забарабанила Авазова в стены лифта.

— А у меня завтра совещание, — боднул динамик Авазов.

— А я суп на плите оставила, — сказала Марья Семеновна. — Картофельный. С красным перчиком.

— А я собирался пить бросить, — загрустил дядя Костя.

— А меня жена запилила: мало денег ношу. Поэтому мне все равно куда. Хоть на околоземную орбиту, хоть в «черную дыру», — радостно сообщил я.

— В какую дыру? — испугалась Марья Семеновна.

— В черную. Есть такие звезды. Они сужаются и затягивают в себя все, что им попадется под руку. Друзья! — обратился я к присутствующим. — Самое время выбрать командира нашего космического лифта. Какие будут кандидатуры?

— Кроме вас, некого избрать, — сказал мне дядя Костя. — У Авазовых — кресло, у Марьи Семеновны — Роза, у меня — «Стрелецкая».

— Если других предложений нет, прошу голосовать, — сказал я.

Меня выбрали единогласно, и я решительно взял бразды правления в свои руки:

— Наша задача продержаться подольше. Возможно, какой-нибудь космический корабль и возьмет нас на буксир. Наша провизия — хлеб, который я только что купил в булочной. Хуже с водой — вместо воды у нас бутылка «Стрелецкой».

— Не у нас, а у меня, — поправил дядя Костя.

— Слово командира закон! — отрезал я. — Прошу сдать бутылку Марье Семеновне, которую назначаю главным хранителем хлеба и воды.

— А не скормит она хлеб своей ненаглядной Розе? — засомневалась Авазова.

— И еще, — продолжал я сурово. — Всяческие недружелюбные намеки, подковырки и грубые выпады в космосе отменяются. У кого несовместимость, будьте добры преодолеть ее. Товарищи Авазовы, как вас зовут?

— Тихон Христофорович и Софья Андреевна, — представился сразу за двоих Авазов.

— Очень рад! — сказал я, горячо пожав руки супругам. — Хорошо еще, что нас забросили в космос, а то и не познакомились бы. Софья Андреевна! Прошу любить и жаловать собачку Розу. Она полноправный член нашего экипажа.

— Роза, дай лапку Софье Андреевне, — сказала Марья Семеновна.

— А вы, Марья Семеновна, — распорядился я, — дайте лапку… вернее, руку Тихону Христофоровичу. И, кстати, если люди питают слабость к хорошей мебели, — это вовсе не порок. Одни любят собачек, другие — мебель.

— Уже начинает жажда мучить, — прохрипел дядя Костя.

— Сначала перекусим, — сказал я.

— Вообще-то полагается наоборот, — оживился дядя Костя.

— Никаких наоборот, товарищ дядя Костя, — охладил я его. — Здесь «Стрелецкая» не для веселья, а для того чтобы запивать пищу. Представьте, что это не водка, а «Нарзан».

Марья Семеновна выдала каждому по маленькому кусочку хлеба.

— К сожалению, нас забросили в космос без стакана, — посетовал я, распечатывая бутылку. — Пить будем из горлышка. По одному глотку.

Бутылка пошла по кругу. Авазовы, хлебнув «Стрелецкой», преобразились. Софья Андреевна разрумянилась и заулыбалась.

— Удивительно симпатичная собачка! — влюбленно уставившись на Розу, восторгалась она. — И как я этого раньше не замечала!

Тихон Христофорович, обняв дядю Костю, затянул:

— Валенки, валенки…

Мы все дружно подхватили эту не совсем космическую песню:

— Эх, не подшиты, стареньки…

И вдруг двери лифта открылись, и Марья Семеновна, стоявшая у дверей, вывалилась наружу.

— Человек в открытом космосе! — заголосил дядя Костя.

— Человек на пятом этаже, — сказал кто-то мрачно из космоса.

Мы осторожно выглянули из лифта. И первым делом увидели какого-то паренька в спецовке. Потом бросились в глаза обитые дерматином двери квартир.

— Стеклов я, — представился паренек.

Высыпавшись из лифта, мы стали обнимать Стеклова.

— Товарищ изобретатель! Разрешите доложить! — торжественно отчеканил я. — Первый в мире космический лифт благополучно совершил мягкую посадку в заданном районе второго подъезда.

— Вольно, — поморщился Стеклов. — К сожалению, я ошибся — вы никуда не летали. А мотались безостановочно, как челнок, между пятым и шестым этажами. Мой двигатель не смог вывести лифт на космическую орбиту. Хотя и создал, судя по вашим репликам, эффект невесомости.

— Обидно: мы только начали находить общий язык и уже посадка, — огорчился Тихон Христофорович.

— Приглашаю всех на картофельный суп, — сказала Марья Семеновна, первая в мире женщина, побывавшая в открытом космосе.

Весь экипаж космического лифта, водворив кресло-кровать в квартиру Авазовых, дружно отправился к Марье Семеновне на суп.

ШАШЛЫК ИЗ ВОРОН

Если бы я был царем, я пообещал бы полцарства тому, кто сможет вызвать удивление на лице моей пятилетней дочери Ксюши. Чтобы удивить ее, надо быть сказочным Иванушкой-дурачком или хотя бы академиком. Мне, рядовому отцу, это не под силу.