Страница 33 из 57
Обжигающие губы решительно скользят к ложбинке груди, и я всхлипываю, плотней сводя трясущиеся ноги. Почему это всё ещё продолжается, почему так приятно, нет — восхитительно хорошо. Чувствовать на коже пряное дыхание и тихонько всхлипнуть, едва в его ладонь ложится упругое полушарие. Анвар размазывает по нему оставшееся на пальцах масло, и я инстинктивно подаюсь вперёд, в глубине души презирая себя за податливость. Я буду этого стыдиться, обязательно пожалею — но это будет завтра, а сейчас целиком отдаюсь в новые ощущения. Подчиняюсь нарастающей пульсации в разогретой крови.
Анвар явно понимает, что с разумом я договорилась, и что победил не он — ласки становятся откровеннее, потоком дразнящих лёгких укусов обрушиваются на грудь. В попытке удержаться мои руки взлетают на его плечи, и от касания к гладкой твёрдой коже пальцы трясутся, жадно поглощая её тепло. Забыться. Позволить себе раствориться и распасться, не сдержать тихого стона удовольствия через закушенную губу, когда горячий язык невесомо обводит ареолу соска. Впиваюсь ногтями в его лопатки и выгибаюсь навстречу, жмурясь от играющего в теле всё новыми оттенками томления. Запах цветущих апельсинов пьянит сильней сливового вина.
— Ох, принцесса, неужели ты, правда, никем не тронута? — в пылком шёпоте слышатся нотки ликования. Восторга, который дополняется скользящей по маслу вниз ладонью, откровенно и требовательно обхватывающей сведённое от напряжения бедро.
— Не правда, — лживый выдох, хотя моя острая реакция выдаёт с головой. Бешено колотящееся сердце, горящая как в лихорадке кожа и влага между ног, к которой безошибочно стремятся пальцы Анвара. И не думаю отстраняться, лишать себя шанса узнать, как испытывают наслаждение нормальные люди. Живые.
Он нежно целует едва различимую ямку под рёбрами, и я чувствую его улыбку. Тон игры меняется на порхающий и преисполненный чудящейся мне благодарности. Каждое касание губ — что крылья мотылька, призвавшего сегодня пройтись по краю допустимого. Вдоль подрагивающего живота, обезоруживая и заставив расслабить бёдра, позволить его ладони пробраться между ними. Стыдно хнычу, понимая, что не буду его останавливать, и что без него с этим гулким давлением внутри меня, жаром всегда ледяной плоти попросту не справиться. Глупо мотаю головой, потому что мечтаю в этот миг только о настоящем поцелуе — губы в губы. Узнать вкус.
— Доверься мне…
И я позволяю. Потрясающе твёрдые, тёплые пальцы касаются самого центра напряжения, мягко надавливают, и тело окатывает наслаждением до пробежавшей по ногам судороги. Задыхаюсь без воздуха, пока грудь вновь самозабвенно, с едва слышным хрипом ласкает ртом Анвар, до искрящей сладкой боли втягивает тонкую кожу. Влажно. Нужно. Ярко. Внутри что-то отчаянно сжимается, и громкий стон вырывается из горла, эхом отдаёт в стены одинокой северной башни. Впиваюсь в сильные плечи ногтями, находя единственную опору в потрескавшемся мире, и тут следующее движение пальцев, неспешное и неумолимое, лишает остатков контроля.
Растекающееся в самих венах солнце, ослепившее и забравшее голос. В немом крике выгибаюсь над кроватью, потеряв собственный вес, и только надёжная хватка Анвара удерживает от падения и заглушает дрожь. По щекам катятся слёзы, и я вжимаюсь в мускулистый торс, кожа к коже, так крепко, насколько хватает сил. Роняю безвольную голову на его плечо. Кто я? Где, с кем и почему… В этот момент исчезает всё, все вопросы и условности. Настоящая только качающая волна освобождения, забирающая всю боль.
— Тише, тише, я с тобой, — через дымку доносится нежный шёпот. Анвар укладывает меня обратно на постель, и я наконец-то вижу его потемневшие глаза. С каким восторгом и вожделением он смотрит, как я заново учусь дышать, а затем проводит большим пальцем по нижней губе моего потрясённо приоткрытого рта. — Ты заставляешь меня жалеть, что я поклялся целовать только свою жену.
— Ты не… я… что это было? Зачем? — ловлю я хоть какие-то мысли в разбегающемся хороводе, и мои трясущиеся руки без сил соскальзывают с его плеч.
— Вот ты и расслабилась, ледяная принцесса. Было не так уж плохо, верно? — эта хитрая кривая улыбка отрезвляет лучше любого холодного дождя после летней жары.
Резко сажусь на кровати, в панике обозревая место своего сокрушительного падения. Анвар не держит и не пытается остановить, когда я хватаю халат и прикрываюсь им, только в любопытстве наклоняет вбок голову, наблюдая за моим смущением. В радужке прозрачных глаз пляшут обсидиановые смешинки. Ну, уж нет, это не даст тебе никаких прав насмехаться надо мной!
— Ничего не было, — резко отсекаю я, пытаясь подобрать хоть кусочек растаявшего в сладковато-цитрусовом воздухе королевского достоинства. — Ты просто снова меня околдовал, вот и всё.
— У тебя поразительная способность отрицать очевидное, — фыркает он, растягиваясь на покрывале как довольный собой кот.
Или сервал, духи его раздери.
— Этого не повторится. — Решительно вскочив на ноги и накинув халат, с трудом завязываю пояс и намеренно прячу взгляд.
— Через три дня, чтобы успела соскучиться. Виола, хватит бояться самой себя…
Не слушая его, босиком вылетаю из спальни. Тело звенит и трепещет, настолько воздушным я его никогда не ощущала, таким живым и тёплым. Но это всё просто очередная иллюзия, созданная, чтобы сделать из меня марионетку — а я покорна, будто разумом застыла на уровне тупицы Иви. Поднимаясь к себе по тёмной лестнице без свечи, спотыкаюсь через каждые три шага. В висках тарабанит осознание случившегося и, почему-то, среди холодных коридоров мерещится эхом глубокий бас кассиопия: