Страница 32 из 57
Болотные духи. Как я умудрилась загнать себя в такую неловкость? Но мяться перед ним и вновь показывать слабость точно не собираюсь: я едва отвоевала мечом и ножом хоть толику уважения, и терять его нельзя. Тем более раз он уже понял сам, что в историях о любовных похождениях принцессы одна ложь. Упрямо поджав губы, развязываю пояс негнущимися пальцами и скидываю халат с плеч, задержав его на бёдрах. Сбросив тапки, ложусь, как было велено, вытягивая руки вдоль тела, но плотно обмотав ягодицы тканью. Ладно, это почти что невинно.
Я определённо не должна этого делать. Пару раз сжимаю и разжимаю кулаки, а затем укладываю голову набок и замираю в неподвижное изваяние.
— Видишь, ничего сложного, — развернувшись, Анвар ни единой октавой в голосе не выдаёт своей реакции. — Ты же знаешь, что не холодная для меня и что я, правда, могу сделать твою жизнь чуть менее невыносимой.
Внутри всё превращается в трясущееся желе, когда он забирается на кровать и встаёт на колени сбоку от меня. Аккуратно, с неуловимым трепетом, убирает со спины в сторону разметавшиеся волосы. Его пальцы при этом проводят по лопаткам, и я нервно дёргаюсь от их завораживающего тепла, стремящегося забраться в центр груди.
— Вот про это ты ничего не пояснил, — в надежде отвлечься разговором, шепчу я. — Магия, поддерживающая во мне жизнь, отзывается на твою — но как это работает без твоих… средств? С тем же ужином… Или так друг на друга влияют все маги?
— Это делаешь ты сама. Сложно объяснить, тем более что с таким я никогда не сталкивался. Но попробую, — мягкий умиротворяющий голос Анвара ласкает слух, понемногу выталкивая из тела стучащее в нём беспокойство. Вдоль спины льётся тонкой дорожкой согретое его рукой масло, и воздух наполняется чарующим ароматом цветущих апельсиновых садов. Приятно. — Маг живёт в полной гармонии с природой, слушает её, дышит ею, и она даёт ему силы. Убийство — преступление против природы, насилие над самой нашей сутью, но ещё хуже обратная сторона магии. Попытка повернуть всё вспять, некромантия. Однако люди любят считать себя богами, и мертвецов оживлять пытались не раз, но душу из безвременья не вернуть. Получались одни лишь ходячие трупы без разума и воли, гниющие оболочки. А твоя мать… создала нечто невозможное, договорилась с самими духами, не иначе. Скорее всего, она чувствовала, что младенец в её утробе мёртв — к слову, если твоя кровь не лжёт, причиной смерти стал яд.
— Яд?! — ахнув, я рвусь приподняться, но покровительственно лёгшие на спину широкие ладони надёжно удерживают на месте. И я безропотно им подчиняюсь, хотя впервые узнаю хоть что-то о событиях двадцатилетней давности.
— Лежи. Да, тебя отравили — отравой определённо магического толка, раз умертвили ребёнка, но не мать.
Руки Анвара успокаивающе поглаживают плечи, по капле нежно втирая в кожу масло, и бархатное тепло перехватывает дыхание. Прикрываю глаза, понемногу уплывая в затапливающее ощущение неги и покоя, которое уничтожает волнение и боль в мышцах.
— Как это объясняет…
— Нетерпеливая, дай растолковать. Я же сказал, будет сложно. И расслабься уже хоть чуть-чуть, ты как будто готова вскочить и укусить в любой момент. — Он настойчиво проходится скользящим надавливающим движением по бокам, и приходится прикусить губу, чтобы не простонать от облегчения и удовольствия, следующего за его руками и волной захлёстывающего до сгибающихся пальцев ног. — Эббет отдала тебе свою жизнь, потому что твоя была уничтожена. Этот ритуал… честно говоря, не верил, что он реален. Но ты есть. И ты как крутящаяся воронка, прореха в ткани мироздания, засасывающая в себя песчинки, каждую крупицу магии вокруг. Вот, почему ты неполноценная и застывшая — её не хватает. А когда я тебя касаюсь, ты сама впитываешь из меня ту недостающую часть: проходят слабость, тошнота и прочие признаки отторжения миром твоего существования. Ты перестаёшь резонировать с природой и входишь в свой баланс.
— Разве это не истощает тебя? — лепечу я, окончательно разомлев и едва осмысливая логику его слов в голове. Массирующие касания на лопатках будто вытягивают из меня нечто тяжёлое и колючее, оставляя только потрясающее махровое тепло, о котором грезила так долго. Хочется мурчать и уж точно не хочется, чтобы он останавливался. Баланс… да, наверное, самое подходящее слово.
— В отличие от тебя, я не выбиваюсь из нормального порядка вещей — чтобы восстановить силы, мне достаточно хорошо поспать, — в задерживающемся на гласных голосе слышится улыбка, а его ладони шальным жестом устремляются к пояснице, и за ними следует мелкая дрожь. — Беспокоишься за меня?
— Вот ещё. Просто хочу знать, к чему готовиться.
— Готовься стать королевой. А я позабочусь об остальном. — Спину вдруг окатывает жаром приблизившегося тела, и по сладостно пахнущему воздуху ударяет тугая волна. Чувствительная кожа за ухом улавливает его тяжёлый выдох: — Превосходное коварство в том, что вместе с тянущейся к тебе магией ты забираешь и меня самого.
Застываю, изумлённо распахивая глаза: что, раздери его духи, он имеет ввиду? Но всколыхнувшееся было в сознании волнение утекает к оглаживающим талию рукам. Всё увереннее они движутся вниз, и я не сразу понимаю, что халат давно меня не прикрывает. Масляные пальцы на бёдрах, разминая разогретую кожу и создавая приятное тянущее ощущение внизу живота. Захлёбываюсь им до звона в ушах, из головы напрочь вылетает дурная мысль немедленно прекратить всё, одеться и уйти. Зачем, если мне так хорошо. Так… естественно.
— Ты должен остановиться, — сипло прошу я, хотя знаю, что собрать волю в кулак и встать с кровати сейчас просто не способна. Буквально растекаюсь по покрывалу и не противлюсь, когда властные руки одним чётко выверенным рывком переворачивают меня на спину, вышибая воздух. В накатившем смущении встречаю горящий чёрным пламенем взгляд Анвара и напряжённо облизываю пересохшие губы.
— Ты купалась в розовой воде, прежде чем прийти ко мне. — Он нависает надо мной и проводит кончиком носа вдоль ключицы, шумно втягивая запах кожи, и я боюсь шевельнуться от окутавшего меня жара. Его оголённый торс критично близко, и от желания прильнуть к нему всем телом стискиваю в кулак ткань под собой. — Что я точно должен, так это увидеть тебя полностью.