Зачарованная кровь

— И для тебя это просто ступенька. Я — ступенька на пути в лучшее будущее для кого-то ещё: твоего народа, магов… Способ получить власть и влияние. А тебе самому хочется прожить жизнь рядом с… не живой? — резко прикусываю язык. Понятия не имею, почему из меня посыпались столь откровенные вопросы, но от страха, что мой секрет в итоге прервёт династию, я не раз просыпалась среди ночи.

— Глупая. Это для тебя все остальные женихи будут хуже мертвяков, — усмехнувшись, Анвар подстёгивает коня, и тот послушно вырывается вперёд, набирая ход. — Догоняй, принцесса: хочу тебе кое-что показать!

Мне ничего не остаётся, кроме как лёгким шлепком поводьев отправить Шитку за ним. Не могу толком сосредоточиться, потому как взгляд упирается в колчан со стрелами за спиной Анвара. Он и впрямь может запустить их лишь желанием? На что вообще способна магия и что ей для этого нужно? Я не задавалась такими вопросами раньше, целиком полагаясь на знания жрецов, но теперь отчаянно хочется защититься от любой возможной угрозы.

Не сразу, но через ещё несколько мгновений галопа позади чёрного всадника приходит понимание, что я его боюсь. Боюсь неизвестности, рождённой незнанием. Единственный способ уничтожить этот страх, сжимающий грудь и пульсирующий в стискивающих поводья пальцах — завладеть достоверными сведениями. Так что упорно давлю в себе желание нагнать Анвара и мчу только вполсилы. Пусть чувствует себя ведущим.

Он сворачивает на едва заметную среди колосьев ржи тропинку к ручью, так уверенно, будто уже бывал в этих краях и вполне их изучил. С подозрением прищурившись, следую за ним, пока вороной проходит мимо зарослей ивы, а цокот становится звонче из-за отлетающих от копыт мелких камней. Спешившись, Анвар спрыгивает на землю, а колчан и лук вешает на ближайшую ветку.

— Ты не привязываешь коня? — удивлённо задираю я бровь, потому как он спокойно и бесшумно ступает к ручью, оставив поводья свободно болтаться на отливающей угольным блеском лошадиной шее.

— Связывать друга как-то невежливо, не находишь? Цивалу я доверяю полностью. — Снисходительно хмыкает Анвар, даже не оглянувшись на меня.

И впрямь, его конь неспешно отходит к пятачку редкой прибрежной травы и никуда не стремится ускакать. Вдохнув пахнущий илом воздух, спрыгиваю с Шитки и всё же привязываю её к кусту цветущей бузины неподалёку: да, с её-то резким нравом надеяться на подобную покорность не приходится. Пока я снимаю перчатки и глажу по белой гриве, Анвар садится прямо на гальку, скрестив ноги.

Кажется, не только у меня вдали от пышных бальных залов просыпаются плебейские замашки.

— Что ты хотел мне показать? — стараюсь добавить в тон безразличия, откидывая на спину косу.

Он будто и не слышит вопроса, лениво поднимает руку — и тут привязанная кольцом к ремню брюк кожаная плеть приходит в движение. Я машинально тянусь к припрятанному в ботфорте ножу, но превратившаяся в юркую чёрную змейку плеть проносится мимо меня прямо по воздуху, а затем скрывается в седельной сумке Цивала. Миг — и она снова снаружи, только на конце у неё потёртая курительная трубка. Нервно сглатываю, пока этот магический «слуга» несётся к изуродованной ожогом руке Анвара, а затем снова сворачивается и повисает в кольце на ремне.

— Отлично. Очень наглядно. Мне сразу расхотелось звать на помощь жрецов — лучше я сама перережу тебе горло и спихну тело в ручей, — попытка прикрыть страх перед магией угрозами проваливается сразу, потому что голос напряжённо звенит. Неуютные мурашки прокатывают по позвонкам, а внутренности стягиваются узлом.

— Я пытаюсь показать тебе не свои возможности. Но если будешь стоять так далеко, то ничего не увидишь. К тому же, не пытайся меня убедить, что хоть кого-то убила за свою жизнь.

— Сомневаешься в моей решительности?

— Нет. Твоя кровь рассказала о тебе куда больше, чем ты можешь представить. А убийство всегда оставляет следы, — невозмутимо пояснив, Анвар зажимает губами мундштук и берёт два ближайших сухих камня. Стукнув ими друг о друга, кажется, без малейшего усилия выбивает искру, которая послушно залетает в трубку — впервые воочию вижу такой способ добычи огня, о котором лишь читала летописи.

— А воздействовать на кого-то без его согласия, значит, не преступление? Травить какими-то порошками, заявляться в чужие спальни и привязывать, как тушу кролика. Одного не пойму: разве не проще было бы опоить меня чем-то вроде приворотного зелья? И я бы уже носилась по замку, счастливо хихикая и готовясь к свадьбе.

Ничего не могу поделать со своим страхом — вдруг именно так он и поступит в итоге? Ему надоест играть, и он попросту сам возьмёт желаемое, отобрав у меня предоставленный отцом выбор. Но Анвар укоризненно качает головой и струёй выдыхает дым:

— Ты плохо слушала вчера, Виола. Не существует никаких приворотных зелий, разве что у ярмарочных шарлатанов. Настоящая магия не может воздействовать на разум и чувства, только на тело.

— Значит, ты не можешь подчинить мою волю, а мама не околдовывала отца?

От его слов становится намного легче, и колкий страх понемногу отпускает замёрзшие пальцы. Сложив руки на груди, я жду ту необходимую кроху деталей, которые позволят приблизиться к нему без опаски быть надкушенной снова… или съеденной живьём.

— Нет, этого не могло быть. Думаю, пока Эббет его лечила, он и впрямь её полюбил. Скорее всего, он и не знал о её силе. Что же до её чувств… тут можно только догадываться о правде.

В воздухе возникает плотная завеса от его трубки, и почему-то дым не спешит улететь с дуновением прохладного ветра. Напротив, пока Анвар говорит, между делом поднося мундштук ко рту, повисший над ручьём туман становится гуще. Пахнет табаком и терпкими пряностями, щекочущими горло — похоже на кардамон. Несмело подхожу ближе и сажусь на холодную гальку, обнимая колени. Что я интуитивно распознаю в ровном обволакивающем тоне разговора, так это подкупающую честность. Со мной, и правда, слишком редко говорят настолько открыто. И тут дымка сжимается в движущиеся фигуры, заставляя пульс беспокойно участиться.

— Что это?

— Просто небольшая игра. Но очень наглядная. Смотри.

Отложив трубку на камни, Анвар снова поднимает правую руку, и его пальцы словно листают невидимую мне книгу, а завеса впереди превращается в чёткие сцены, как в театре, только вместо актёров и декораций — облачка сизого дыма. Легко различаю отцовский трон с его гербом в виде пасти барса и плетьми роз. Он пуст, и маленькие фигурки перед ним бегают в хаотичном порядке. Пятеро людей у самого подножия трона загребают монеты из общей кучи и кладут в свои мешки.