Страница 48 из 64
«Забавно. Ты так и не рассказал, как получил такие ожоги. Достать до солнца — что ты имел ввиду?» — отложив ложку, с неподдельным интересом дотрагиваюсь кончиками пальцев до шрамов, которые когда-то казались уродливыми. А теперь уже настолько привыкла, что те же руки Элтора видятся изнеженными.
«Разве сейчас это важно?».
Ищу его взгляд в полумраке и понимаю, что Анвар растерян. Не таких вопросов ждал от меня после всего, что мы пережили за день, не ухода от прямого ответа, готова ли доверить магии своих воинов. Он смотрит на меня выжидательно и любопытно, будто знакомимся мы только в эту тихую ночь под храп бойцов и стрекот кузнечиков в кустах бузины. Едва ощутимо пожимаю плечами:
«Это всегда было важно. Но я… обесценила это значение. Или боялась услышать то, что мне не понравится».
«Я расскажу, если ты будешь есть дальше», — хитро прищуривается он, вновь разжигая азарт. Игра не закончилась, но готова поклясться — её цель уже совсем не в том, чтобы победить.
«Это шантаж!» — демонстративно закатив глаза, возмущаюсь я, но к остывающей каше впрямь приходится вернуться. Дождавшись, пока снова возьму ложку, Анвар неспешно начинает рассказ. Странно слышать его хрипловатый низкий голос только мысленно, но вместе с интонацией он передаёт и нечто большее — отголоски эмоций. Затаённую грусть.
«Это был день моего совершеннолетия. Сама знаешь, это…»
«День исполнения желаний», — дополняю я, но оказываюсь не права.
«У кого-то, возможно. Меня в этот день вызвал к себе на разговор отец. Не подумай, у нас замечательные отношения. Он никогда не выделял никого из сыновей, любил нас одинаково. Да, у меня были свои особые занятия с Волтаром, но и только. А тогда… мы сели в его кабинете. Выпили медового вина за мои полные лета. И он искренне признался: как бы ни повернулась жизнь, оставить своим старшим наследником колдуна не может. Не потому что не доверяет — а потому что это подвергнет опасности и меня, и всю Манчтурию. Если слух о моих силах дойдёт туда, куда не следует… нам придётся вести войну против всего континента разом и попросту исчезнуть как народ. Иными словами…»
«Прости, сын, я люблю тебя, но ты не человек и потому герцогом никогда не станешь», — горько усмехнувшись, подвожу я итог. Даже без лишних слов через нитку связи ощущаю застарелую обиду и боль подростка. Пытаюсь поймать взгляд Анвара, но он смотрит на играющее в костре пламя и отрешенным голосом продолжает:
«Да. И я… мне было больно совсем не из-за титула, будь он неладен. Ещё никогда я не ощущал себя таким… второсортным. Грязным. Чужим в собственной семье, нежеланным отродьем. Я вышел из кабинета, из дома, из города… Шёл и не мог остановить ноги. Вокруг уже была сплошная пустыня, солнце жарило вовсю, ноги вязли в раскалённом песке. А я просто мечтал стать как все. Звал богов и духов, всех, кого знал, и каждого молил избавить меня от проклятия. Я ненавидел свою суть так сильно, что хотел содрать собственную кожу. И… каждый маг знает, что может сгореть. Если не будет слушать природу, если задавит её в себе, если сил внутри будет слишком много. До сих пор не знаю, как мне удалось возненавидеть себя до такой степени, чтобы потянуть за эту нить. И я попытался выжечь из себя собственные силы».
«Ты… пытался стать человеком?», — в лёгком ужасе стискиваю его руку сильней, чувствуя каждый след от ожога как никогда остро. Так это не происки врагов и не ошибка… а война с самим собой. Очень знакомая война и до дрожи понятная: желание стать своим. Сколько раз я сама просилась в игры сестёр и получала только насмешки…
«Вроде того. Я был юн, неопытен, глуп и пытался переиначить собственную суть — дотянуться туда, куда даже магии не заглянуть. И поплатился», — подытоживает Анвар, наконец-то моргнув и повернув голову ко мне. В прозрачных глазах отражаются огни, завлекающие в свой круговорот из внутренней тьмы и стремления к свету. Человек-противоречие… Может, и я рядом с ним раздваиваюсь потому что — подстраиваюсь?
«Камень можно заморозить, раскалить или стереть в труху, но то, что внутри камня, магии не подвластно», — вдруг вспоминаю я заветы Нэмике. — «Так ты попросту… загорелся?».
«Меня спас Волтар. Он шёл за мной и успел погасить в тот момент, когда вспыхнула только рука».
Анвар медленно разжимает пальцы, разрывая нашу связь, и расправляет пятерню, во всём отталкивающем уродстве показывая кривую рябь на коже. Мне не страшно — хуже было не знать и гадать, а теперь это просто такая же часть его, как моя голубая кровь. Не думая, беру его за запястье и тяну к своему лицу, пока тыльная сторона ладони не касается щеки. Прикрываю глаза от приятных волн тепла и слепо потираюсь об обожжённую кожу.
Понятия не имею, что делаю. Просто хочу поблагодарить за искренность и показать, что принимаю эти шрамы. Ведь они сделали его собой — тем, кто примирился с собственной сутью. Тем, кого я… в ком нуждаюсь.
— Виола…
— Я хочу, чтобы ты бежал, — еле шелестящим шёпотом обрываю я его попытку что-то сказать, резко распахивая глаза и встречаясь с тёмной вспышкой взгляда. — К утру. Я не смогу тебя убить и потому отпускаю. Спаси себя сам.
— Хорошая попытка. — Усмехается он и кладёт свободную ладонь на мою шею, неуловимо притягивая ближе. По позвонкам сбегают мурашки. — Но я тебя не оставлю, тем более, когда ты в такой опасности. Кто-то должен прикрывать тебе спину и добивать за тобой тех, кого ты пытаешься пощадить, забирать на себя грехи.
Тихо ахаю, осознавая суть его слов и напрочь теряясь в этих завораживающих глазах. Шершавые пальцы с благоговением очерчивают мою скулу, на что кожа вспыхивает румянцем. Тревожно и волнительно дёргается в груди туго натянутая струна. Прикрываю веки, вдыхаю частичку елового тепла, оказавшегося уже совсем рядом. И замираю, когда терпкие губы мягко, но уверенно накрывают мои.
Анвар целует меня неспешно, поверхностно — словно растягивает момент в бесконечность, в град беспорядочных стуков потерявшего ритм сердца. Как же я скучала по этому: пряным оттенкам вкуса, жару, ведущим за собой губам, осторожно вбирающим мои. Потрясающему чувству, что весь мир исчезает за плотной стеной, и есть только мелкая дрожь притяжения, нарастающая внизу живота пульсация. Томящая нега принадлежности. Всхлипываю, теряя нити самоконтроля, жадно тянусь навстречу. Ладони на его плечах — когда они там оказались? — сжимаются в кулаки, и невозможно сдерживать желание углубить поцелуй, ласкать его язык своим, чувствовать вес тела, давление плоти, вибрацию стонов…