Застывшая кровь

Поднимаю на него взгляд и замираю. Благодарной следует быть мне, но с признательностью и восхищением смотрит на меня он. Испачканный, с коркой крови на подбородке и груди, в разодранной рубахе, но такой по-настоящему светящийся, что становится неловко. Границы сломались. Мы оба ощущаем этот гул от рухнувшей стены, чувствуем щекочущую пыль разбитого камня. И что с этим делать дальше, я не знаю совершенно — только то, что он мне нужен. Не ребенку, не мёртвому телу, а мне.

— Накинь плащ, — разрушаю я миг тишины, смущённо моргнув. — Нельзя, чтобы кто-то обратил внимание на твою рану и задался вопросами.

— А мне уж показалось, что без одежды я тебя отвлекаю, — усмехнувшись, он всё же выпускает мою ногу и тянется за кинутым на траве плащом.

Даже острить в ответ не хочется. И нет никакой необходимости уточнять вслух, что мы всё обсудим позже и наедине. А не когда от дыма слезятся глаза и позади ждёт распоряжений отряд. Вот теперь я однозначно жалею, что сожгла колдовские стрелы и фейнестрель и дала уничтожить плеть — кто знает, сколько потерь удалось бы избежать, если бы Анвар был во всеоружии.

Пока он прикрывает рану и подбирает мой меч, а Юника прячет за пояс все бутыльки и уносится за своими ножами, я обуваюсь и наконец-то встаю с земли. Ладони стягивает от засохшей на них крови, коса превратилась в разметавшееся нечто, а уж как выглядит моё лицо, стараюсь не думать — вряд ли лучше, чем у остальных, такое же покрытое копотью. Огонь уже потушен, и я вижу впереди, как Нэтлиан командует бойцами, таскающими тела в две кучи. Та, что выше — люди в тёмных балахонах, о которых стоит узнать побольше.

— Как думаешь, кто мог посметь напасть на отряд под королевским знаменем? — негромко спрашиваю я у Анвара, пока мы плетёмся ко всем остальным.

— Или безумцы, которым нечего терять, или же… те, кто уверен, что знамя мы носим не своё, — туманно отвечает он, и на мой хмурый взгляд уточняет: — Нет, я не стану читать нотации рода «а я же говорил». Но откуда летит этот ворон, мне кажется очень даже очевидным.

— Глиенна? Да её влияния в жизни не хватит, чтобы дотянуться в такую даль и подкупить местных. Скорее… Может, твои фокусы слишком задели эго Элтора?

— Он трус. — Анвар презрительно хмыкает, поудобнее перехватывая меч, и его короткая улыбка кажется хищной. — Примерно в этих же местах в прошлый раз напали на нас, и с тех пор этот павлин так и не набрался смелости навести порядок в землях. Я больше поверю в то, что ублюдки хотели разжиться золотишком, но обломали зубы.

Он притормаживает, я и замечаю идущего навстречу Миджая. Сама не могу понять, почему этот громила всё ещё заставляет меня нервничать. Сухо сглотнув, смотрю через его плечо и облегчённо выдыхаю: Эдсель крутится у беспокойных лошадей, привязывая их к воткнутой в стороне от дороги жерди. И хоть выглядит угрюмым, понять причину несложно — мы потеряли много хороших животных и Шитку в том числе. От стянувшей грудь тоски щекочет в горле. Даже не верится, что больше она не встретит меня радостным пыхтением и не слижет с ладони сахар.

— Все целы? — тем временем спрашивает Анвар Миджая, и тот отвечает довольно панибратским хлопком по плечу:

— Все. Лигара немного зацепило ножом, но это ерунда. Хелиду выбили его золотой зуб, так что от его ругани уже земля дрожит. Сам-то как? В крови весь, как волаец под Голтынкой…

— Жить буду. Допрашивать никого не пытались?

— Так некого. Или дохлые, или беглые. Можно, конечно, в лес было за ними…

— Нет, — решительно вмешиваюсь я, и Миджай переводит удивлённый взгляд на меня — для этого ему чуть ли не наклониться приходиться. Да уж, в сравнении с его ростом я вообще дитя, решившееся пискнуть в присутствии взрослых. — Никто ни за кем не побежит. Мы не знаем этих лесов, зато для бандитов они — родные. У нас другая цель, а ловлей всякого отребья пусть озаботится лорд этих земель. Отправим ему очень красноречивое письмо из Залеска.

— Как скажете, Ваше Величество, — покорно басит Миджай, чуть склоняя голову и освобождая нам путь.

Мы подбираемся к стремительно растущей куче тел, как раз чтобы услышать отголоски приказов Нэтлиана, оставившего коня и снующего между бойцами:

— Всех осмотреть! В первую очередь ищем записки, монеты, печати и любые свидетельства связи банды с кем-то ещё. И найдите мне хоть одного живого, в конце концов!

— Есть, есть живой! — вдруг раздаётся радостный вопль позади нас с Анваром, и двое бойцов тащат за руки и ноги отдалённо знакомого мужчину со всклокоченными чёрными волосами и длинной резаной раной на груди.

Тревожно сглатываю, вспоминая, что именно я стала лучом смерти несчастного: судя по мертвецкой бледности и насквозь пропитавшей балахон крови, он уже почти в безвременье. Мои детские попытки не разить врага наповал, а дать шанс, абсолютно смешны. Я уже убийца, причём собственного отца, так что какая разница… Засохшая на руках корка внезапно начинает печь кожу. А ведь не так давно по капле моей крови Анвар видел хотя бы эту чистоту.

— Сюда его! — торжествующе велит Нэтлиан и кивает мне: — Ваше Величество, смотрю, нога в порядке?

— Абсолютно, — спешно и натянуто улыбаюсь я, беспокойно следя за тем, как раненого укладывают на траву передо мной.

Анвар тут же присаживается рядом с ним на корточки, откладывает меч и бросает холодный взгляд на порез. Рассечение глубокое и безнадёжное, через разошедшиеся края плоти даже видно белые крошки рёбер. Ох. Удар я, видимо, в пылу сражения совсем не рассчитала. Но может, тем и лучше сейчас.

— Эй, ты слышишь меня? — бесцеремонно похлопав мужчину по щеке поверх спутанной бороды, зовёт Анвар.

Тот слабо стонет сквозь зубы и чуть приоткрывает веки. Глаза у него мутные, невидящие, безо всякого смысла уставившиеся в небо. Губы что-то шепчут, но разобрать невозможно, и Анвар наклоняется чуть ниже.

— Громче! Кто ты такой?

— Зверь…

— Это твоя кличка? — на вопрос раненый утвердительно моргает, и тон меняется на жёсткий, требовательный: — Почему вы напали на королевский отряд?

Растянув искусанные до язв губы в подобие диковатой улыбки, Зверь сверкает гнилыми зубами и издаёт мерзкий, булькающий хрип — словно бы пытается смеяться. Меня всё же передёргивает от отвращения, хоть и изображаю полную беспристрастность. Каков бы ни был мой статус, весь опыт — один серьёзный бой в прошлом году в Сотселии, где в самой схватке почти не удалось поучаствовать. К такому количеству разлитой лужами крови, ран и сладковатой трупной вони я попросту не привыкла.