Застывшая кровь

8. Исцеление

От пережитого шока я отхожу непозволительно долго. Слепым взглядом смотрю, как медленно садится Анвар, вытирая со рта кровь и покашливая. Рана на правой стороне груди, напротив чёрного сокола над сердцем, выглядит… невероятно. Совершенно стянувшиеся края и лишь царапина сверху, словно заживало это по меньшей мере несколько седьмиц, но никак не на моих глазах. Ужасает и потрясает одновременно.

— Вы обе… безумны, — выдавливает Анвар, слепо ощупывая покрытыми землёй пальцами свои рёбра. Поднимает глаза, слабо и благодарно кивнув дрожащей Юнике, а затем переводит пронизывающий взор на меня: — Зачем?

От возмущения клокочет в горле, изрядно подкопчённом кружащим дымом. Я ещё даже не убедилась, что он настоящий и всё ещё живой! Всхлипнув чересчур громко, бросаюсь вперёд и обнимаю его за шею, лихорадочно ощупываю плечи под остатками мокрой от крови рубахи. Солёная плёнка мешает видеть, а про боль в лодыжке вовсе забываю.

— Вот же… харуново отродье. Не смей больше пытаться нас бросить, — шепчу я ему, отчаянно вжимаясь в твёрдое тело.

Анвар медлит всего мгновение, а затем заключает меня в кольцо своих рук, тяжело дыша в шею. От него пахнет металлом и хвоей, но главное, что уверенно стучит пульс. И понемногу отступает страх, пока я чувствую его родное тепло.

— Не хотелось бы отвлекать, но кажется, мы нужны остальным, — вмешивается Юника несколько ослабевшим голосом.

В смущении разорвав объятия, оглядываюсь на наш отряд, мелькающий через дым. Сколько человек могли заметить, как ранили Анвара? Сколько из них видели магию после? Сейчас это не имеет особого значения. Ясно только, что, несмотря на весь внесённый в ряды раздрай и пламя, нападавшим не удалось одержать верх. Хотя взгляд всё равно зацепляется за истекающие кровью тела на дороге, большая часть из которых — лошади.

Шитка. Ох, моя бедняжка… А что с Эдом? Кому ещё сегодня не повезло уплыть в безвременье? Кто вообще посмел напасть на королеву?

Пока я собираюсь с мыслями и тревожно выискиваю знакомые лица, впереди показывается гнедой конь ленегата, гордо несущий своего седока. Он скачет к нам, оставшимся чуть в стороне от основной битвы из-за моего порыва дать контрудар. Нэтлиан выглядит изрядно потрёпанным: в копоти, забрызганный алыми каплями до самых рукавов и с порваными штанами, но он цел, и это уже замечательно.

— Ваше Величество, вы в порядке? — метнув на меня по-отчески беспокойный взгляд, он с тенью сомнений смотрит на Анвара, Юнику и… да, наверняка замечает отброшенную стрелу с ошмётками плоти.

— Да, — как можно более бодро отзываюсь я, постаравшись сесть прямо и скрыть волнение. — Так, немного подвернула ногу. Доложите обстановку.

— Нападение отражено, все противники повержены, но часть сбежала в лес. Бойцы уже таскают воду и тушат пожар, наши потери составили десять воинов и жреца. Дурак сунулся в самую гущу битвы…

— Раненые? — мне приходится контролировать себя, чтобы только не выдать, какое же это на самом деле облегчение: смерть надзирателя.

— Ожоги у многих, но серьёзные только у двоих, ещё трое ранены стрелами — могут не дожить до рассвета. Тащить за собой раненых в Залеск будет непросто.

— Подумаем, как это организовать, — я приглушаю голос и перевожу взгляд на Юнику, которая с приглушённой руганью пытается стащить ботфорт с моей опухшей ноги. От её назойливости тупая боль снова напоминает о себе, заставляя меня охнуть и выдавить через сжатые зубы: — Что ты делаешь?

— Ногу подвернула, говоришь? Или сломала к духам? — шипит она, наконец-то отбросив обувь и присвистнув: — Ничего себе. И ты ещё сидишь, мило языком чешешь, а не орёшь как кошка по весне?

— Дай посмотреть. — Привстав, Анвар отодвигает Юнику и сам осторожно ощупывает неестественно вывернутую вздувшуюся лодыжку. Вздрагиваю от боли и предупреждающе качаю головой: он же не собирается лечить меня магией на глазах Нэтлиана и мельтешащих за его спиной бойцов?

Взгляды пересекаются, и в сурово сверкнувшей прозрачной радужке мне уже виден ответ: конечно, собирается. Попытка выдернуть ногу из его пальцев знаменуется новым болезненно острым уколом, словно зараза ползущим волной от сломанной кости к колену. Всхлипнув, закусываю губу и уже слышу, как брякает своими склянками Юника.

— А знаете, я, пожалуй, поищу среди наших противников выживших, — вдруг нарочито громко объявляет Нэтлиан и демонстративно разворачивает коня. — Если таковые найдутся, я бы очень хотел их спросить, какая дурость заставляет нападать на королевский отряд. Бойцы! — поскакав обратно к воинам, командует он, забирая всё внимание на себя. — Найти выжившего и привести ко мне, быстро!

— Умный же дедок, — протяжно выдыхает Юника и загораживает меня собой, подавая Анвару пузырёк с тёмно-синим порошком. — Вот всё понял, но явно не против, если магия избавит его от необходимости тащить на себе хромую девчонку.

— Какая разница, если есть другие раненые? С ними нам что делать, бросить в ближайшем крестьянском доме?

— Помолчите обе, — строго велит Анвар, стягивая с меня гольф и подвернув штанину.

Голос его звучит уже крепко и без хриплости, что радует. Всё равно упорно смотрю не на его руки, а на рану. Чудо. Всё чётче вспоминается наш разговор у ручья о пользе магии, которую теперь вижу сама. Сколько смертей удалось бы предотвратить, если бы каждый лекарь обладал силой колдуна? Если бы богиня и впрямь не хотела их существования, они бы и не рождались. Может ли быть так, что маги не прокляты ею, а благословлены, просто люди не умеют ограничивать себя в желаниях и требуют слишком многого… Кусают по локоть вместо рукопожатия.

Тяжело дышу, когда Анвар посыпает лодыжку мелкой синей пыльцой и осторожно прикладывает ладонь к опухшей коже. Тепло от его касания струится живительным золотым мёдом в кровь, приглушая боль, а затем в радужке топких глаз загорается голубая вспышка.

— Ауч! — всё же вскрикиваю я от резкого и неприятного жара, окатившего ногу и ушедшего в живот. Хуже только еле слышный треск, говорящий о вставшей на место кости.

— Уже всё, — спешно успокаивает Анвар, мягким надавливанием проверяя результат работы. — Так не болит?

— Нет.