Застывшая кровь

7. Грань

Если мы собирались показать всему миру, насколько крепка королевская пара, то, кхорры раздери, это точно получилось. Потому что прихожу в себя я уже в полумраке коридора со странно щекочущим чувством парения и покачивания в такт размеренных шагов… в уверенно несущих меня руках. Медленно приоткрываю тяжёлые веки, борясь с желанием снова провалиться в черноту. Вдох еловой терпкости и мягко струящееся тепло через соприкосновение предплечья Анвара с моими ногами под сбившимся подолом, ладонь у колена… И я с тихим стоном понимаю, что именно так он вынес меня из зала. Демонстративно забрал на глазах у всех.

— Пусти. — Слабо мотнув чугунной головой, пытаюсь сфокусироваться на его лице. Безвольно болтающаяся правая рука упрямо не хочет подняться и оказать сопротивление.

— Очнулась? — с облегчением выдыхает Анвар и крепче прижимает меня к своей груди. — Слава Эфилоне…

— Что ты со мной сделал? — с подозрением прищурившись, я всё же нахожу в себе силы дёрнуть стремительно теплеющими ногами. От лишнего движения перед глазами снова пляшет хоровод сверкающих точек, в которые превращаются огни ламп коридора. Плохая мысль. Сама всё равно не дойду до кровати.

— С тобой — абсолютно ничего. А Элтору не помешает провести ночь в нужнике — может, так он вспомнит, что не стоит танцевать чужую жену на глазах её мужа.

Надо бы возмутиться довольству в его тоне, но хочется лишь тихо усмехнуться. Вот же собственник… Приятное покалывание в груди сменяется лёгкой тревогой: а если я перестаралась со своими играми? Слишком громкий голос разнесся бы эхом ещё более гулким, чем мягкие шаги Анвара, так что осторожно шепчу:

— Тогда почему голова кружится…

— Виола, ты во всём собираешься искать подвох, да? Кружится, потому что ты в положении, хоть и упорно это игнорируешь. И устала после целого дня в седле. А вдобавок с самого завтрака ничего толкового не ела, но из вредности пошла вальсировать. Чему тут вообще удивляться?

— Да… наверное, ты прав, — грузно вздыхаю я, и больше не могу держать немеющую шею — роняю голову ему на плечо, бездумно потеревшесь щекой о мягкую чёрную ткань сюртука. Ненадолго смыкаю веки и просто плыву — ощущение именно такое, сладкое и приятное. Пусть несёт дальше. Свою миссию в Тридороге мы уже выполнили, хоть не совсем так, как планировали. И теперь можно немного расслабиться.

— Ого. Сейчас, наверное, на нас рухнет потолок, а весь дом провалится сквозь землю, — с лёгким азартом в голосе Анвар переводит взгляд на меня, и в полумраке прозрачные глаза сверкают почти так же, как раньше. До того, как мир перевернулся. Судорожно сглатываю, неспособная даже моргнуть, притянутая к этим искрам восхищения.

— Почему? — кажется, даже звука из меня не вылетает, одно шевеление губ.

— Ты впервые признала, что я прав. Так что либо устала вести эту бесполезную войну, либо в глубине души начинаешь понимать, что я могу быть правым и в других вещах. Мне нравится любой вариант, если я снова смогу…

Он вдруг обрывает мысль, и я чувствую, как по его руке под моими ногами проходит мелкая дрожь, будто мурашки. У него? В самом деле? Что он предпочёл не озвучивать? Снова — дурить мне голову, подчинять себе через постель? Снова — сделать из королевы свою куклу? Или снова — получить доверие?

«Снова — ощутить в полной мере нашу связь. Ощутить нас», — внезапно рождается в тумане мыслей дикая идея, от которой невольно учащается дыхание. Касание шершавых пальцев Анвара чуть выше моего колена под подолом перестаёт быть просто поддержкой тела, ощущается всё острей. Перетекающее от него магическое тепло подбирается всё выше, окрашивая щёки румянцем. Томительно покалывает между ног.

Это всё слабость плоти, замутившая и разум, но перед глазами моментально проносятся вспышки воспоминаний.

Победный стон, выгибаясь на нём так, что без крепко удерживающих ладоней переломилась бы надвое. Его хрип губы в губы, тут же сминая их, делясь общей дрожью. Когти на бёдрах, которые никогда не ранят, и я в это верю каждой частицей пульсирующего от удовольствия разрядки тела.

Я верила. Вот, про какую веру он говорил, вот, почему не сбежал из темницы, хотя мог сделать это без труда. Я приняла его природу, как поклялась перед Сантаррой, и он верил, что не сумею его казнить несмотря на тяжесть преступления. И ошибся. Ведь долг королевы я поставила выше себя и своих чувств. Защитить людей от мага и убийцы короля — мой долг, а не просто месть.

Потому что смешно мстить за собственную глупость.

Не замечаю за этими будоражащими осознаниями, как мы доходим до двери в отведённую нам комнату. Анвар толкает её ногой, и оказывается, что внутри почти кромешная темнота — не прогорели свечи только в канделябре на каминной полке. Однако это не мешает видеть очертания кровати и кресел, вдохнуть слабо отдающий мёдом запах воска. Добравшись до постели, Анвар пытается меня положить, но я упрямо мотаю головой и сажусь, откинув с лица тонкую, выбившуюся из косы прядь.

— Ложись и отдыхай.

Он строго прищуривается, глядя на то, как я неосторожно покачнулась от слишком спешного стремления сесть. Но я больше не слышу отрешённого холодка в его тоне. Зато, едва тёмные руки отрываются от кожи, ощущаю недостающую деталь. Неполноценность.

— Не в одежде же…

Резко замолкаю, уловив, как хищно сверкают обсидианом глаза Анвара на эти слова. Вообще-то я имела ввиду — нужно позвать служанку, чтобы развязала корсет, и кажется, меня поняли превратно. Или очень хотели понять именно так.

— Как жаль, что твой новый партнёр по танцам не может помочь, да?

Невинно улыбнувшись — лишь губами, без ямочек искренности — Анвар наклоняется чуть ближе и тянет ко мне обожжённую руку. А я замираю, не желая отстраняться и одновременно пугаясь себя самой. Это нужно прекращать немедленно, но пульс стучит в самом горле, а в животе так приятно тянет от ожидания. И вот наконец он дотрагивается подушечками пальцев моей скулы, невесомо скользит вдоль шеи, согревая сладкими искрами магии кожу. Вздрагиваю от тихого сиплого голоса, звучащего с таким ярким южным акцентом и лёгкой укоризной:

— Если ты хотела меня раздразнить, то поздравляю с победой. Но это было очень, очень зря.

— Зря ты заставлял меня думать, что Юника — твоя любовница, — легко отбиваю я, уже не в силах остановить такую до боли знакомую игру.

— Так это месть? — удивлённо поднимает он бровь, криво усмехнувшись. — Восхищён своей коварной королевой. А сейчас мой ход.