Застывшая кровь

Нырнув в шатёр, тут же опускаю за собой полог и с облегчением прикрываю глаза. Хоть какая-то свобода от лишнего внимания. Потрескивает огонёк в подвешенном на опорном шесте фонаре и стойко пахнет смолой, что моментально настораживает. С подозрением оглядываюсь, зная, кто носит с собой этот аромат. Но нет, запах идёт от тщательно уложенных в подобие постели еловых лап. И почему-то нет никаких сомнений, что сделали это не воины, особенно когда замечаю сверху деревянную плошку с крупной красной малиной.

Тяжело вздыхаю. Кажется, это путешествие будет труднее, чем предполагалось, потому что потребуется вся моя сила воли и постоянная бдительность. Закусив губу, с долей опаски беру плошку и подношу к носу, пытаясь уловить лишние добавки на ягодах. Но нет, выглядят они совершенно безобидно и даже, очевидно, промыты дождём, пахнут лесом. Хочется попробовать, но страшно: а если отрава? Новые чары… И голод, сжимающий кишки, который не получается утолить так давно.

Решительно убираю плошку на один из своих сундуков, из второго добываю подклад из танука и укладываю на ельник — с ним было бы мягко и без веток, но так ещё и сухо. Измождённо сев сверху, скидываю влажную мантию, стягиваю с подрагивающих ног ботфорты. Пока никто не видит, из-за широкого пояса достаю пузырёк Нэмике, быстро глотаю отвратительное снадобье. Но ни оно, ни мягкая кашемировая котта1 не спасут от промозглой сырости ночи, так что спешно заворачиваюсь в шерстяное одеяло.

Ну, почти сносно.

Полог шатра приподнимается, когда я забираюсь на лежанку с ногами, поджимая их под себя и обнимая колени. Вскинув голову, совершенно не удивляюсь, увидев Анвара — уже без плаща, оставленного сохнуть у костра.

— Это тоже надо просушить, — невозмутимо бросает он, подхватывая с сундука мою мантию. Беспокойно слежу за тем, как скользящим шагом он покидает шатёр, и силюсь успокоить стучащие от холода челюсти.

Решил стать мне нянькой? Что это всё вообще значит? Да, нам придётся спать в одном шатре, чтобы не было никаких слухов, но пусть и не надеется, что я подвинусь на лежаке. Пользуясь моментом, вытаскиваю из потайных ножен внутри сброшенного ботфорта нож, быстро прячу его под еловыми ветками. Так-то лучше. Мне нужно вернуть чувство уплывающего контроля и безопасности.

Раздражённо сжимаю кулаки и вздрагиваю всем телом, потому что в этот момент Анвар возвращается в шатёр и опускает за собой полог.

— Спасибо за постель, — глухо бормочу я, чтобы между нами не было долгов.

— Ты ничего не поела, даже чай дружку отдала. Хотя бы малину в себя всю запихай, уж потрудись, — сухо бросает он, мельком ловит мой настороженный взгляд и закатывает глаза. Тянется к плошке, берёт одну ягоду и демонстративно кладёт в рот. — Не пытаюсь я тебя отравить, духи раздери.

Я сопротивляюсь ещё пару мгновений, пока Анвар расстилает второй тануковый подклад на другом краю шатра, где оставлен его мешок с вещами. А потом всё же голод берёт верх над гордостью — переставляю плошку к себе на колени и заедаю горьковатый привкус от снадобья малиной. Вкусно. Хорошо вызревшая в лесу ягода сладостью растекается на языке, пока в шатре повисает тягостное, давящее плечи молчание.

В тусклом свете фонаря, слабо освещающем пространство между нами, тёмная фигура Анвара двигается неспешно и завораживающе. Вельветовая чёрная рубаха выгодно подчёркивает плечи, а пряжка с соколом на ремне неизбежно притягивает взор. Я смущаюсь этому, будто засмотрелась на хищную красоту впервые, и спешно поднимаю взгляд выше, на бесстрастное лицо и светлые до зеркальной пустоты глаза. Он отстёгивает от пояса ножны с мечом, бережно кладёт у изголовья своего места для ночлега и только потом садится, снимает сапоги — всё не глядя на меня.

— Я не прошу от тебя этого, — несмело нарушаю я необъявленный бойкот, чуть приподняв быстро пустеющую плошку. — Заботы, милых бесед, сухих мантий. Всё, что от тебя нужно — проехать по стране бок о бок со мной, сопровождать на людях в Тридороге и Залеске, заверить своего отца, что корона не желает тебе смерти. А все попытки вновь завоевать моё расположение бессмысленны: я же понимаю, что ты просто надеешься на отмену казни.

— Нет, Виола. — Вдруг с необъяснимой, но столь ощутимой горечью смотрит на меня Анвар, сдавливая тяжёлый комок в животе. — Я не надеюсь ни на какую отмену казни. Не собираюсь унижаться, умолять, доказывать. В момент, когда я принял решение прилюдно использовать плеть, мной двигала вера. Она не оправдалась. И стоит признать хотя бы теперь: между нами всё случилось слишком быстро, но мы друг друга не знаем. Я не знаю ту Виолу, которая отдаёт распоряжения о казни своего мужа. Боюсь, что и не хочу знать.

— Думаешь, мне хочется знать ближе человека, который подстроил смерть моего отца? Да ещё и использовал для этого мои собственные руки, которые теперь не отмыть?

— Видишь? — он почти презрительно дёргает уголком губ и проходится всей пятернёй по топорщащимся волосам. — Ты даже не пыталась узнать правду! Я был узником и прошёл суд, но не смей называть устроенное Дангом представление настоящими объяснениями. Велико же правосудие Сантарры и королевы, если обвиняемому не давали слова.

— Хорошо! — нарочито твёрдо и решительно восклицаю я, убирая плошку и складывая руки на груди. — Может, я сошла с ума, но даю тебе шанс. Объясни мне, что произошло в столице с твоей точки зрения. Всё как есть, ничего не скрывая, только правда. Давай, восстановим весы, разберёмся, пусть всё будет честно.

Он в сомнении прищуривается, будто выискивает что-то во мне, но я выдерживаю зрительный контакт и невозмутимо поднимаю бровь в ожидании. Анвар расстёгивает две верхних пуговицы рубахи, будто в шатре вовсе не прохладно, а душно, и наклоняет набок голову:

— Разбираться тут не в чем. Всё предельно просто: некий достаточно пронырливый маг был нанят, чтобы убить короля. Организовать смерть самого Казера на самом деле не так уж сложно, но решено было использовать ситуацию и тебя — через подмену Маисы узнать наш с тобой план на поединок, отравить меч… По мне так вполне очевидно, что целью был не только сам король, но и ты. Тебя подставили, и после поединка должны были объявить ведьмой. Но… я успел влезть и немного помешать.

— Ждёшь благодарности? — фыркаю я, потому что нарисованная картина очевидно выбелена с его стороны. Вычеркнуто главное: мы вообще не должны были устраивать заговор с его подачи. А он не смел прятать в замке Юнику, ещё одного мага. Надеюсь, он всё же не спал с ней в перерывах между нашими встречами, потому что от таких мыслей чувствую себя ещё более грязной. Использованной.