Страница 42 из 73
Глава 21, (в которой возникают большие проблемы)
Наутро шторм не утих.
Тёмные сине-серые валы с рёвом набрасывались на берег, подкатывая уже совсем близко к ограде виллы, и с шипением отползали в клочьях белой пены. Тучи летели куда-то на северо-восток, словно стада сизых овец, гонимые небесными волками. Ветер рвал листья пальм и нёс куда-то эти обрывки вперемешку с песком, сухими водорослями, мусором и ветками.
Завтракали в столовой, выходить на террасу было попросту страшно. Разлив по чашкам кофе и подав на стол тёплые булочки, кухарка спросила:
— Как с обедом быть, кирия? Шторм до вечера не утихнет, а у нас рыбы мало, а лавка-то сегодня не откроется. В море никто не выходил, торговать нечем. Разве что суп сварить…
— Суп — прекрасная идея, — отозвалась леди Камилла. — И вот что, Хрисула… Если вам не нужно возвращаться домой, то оставайтесь здесь до обеда. Нечего лишний раз дразнить судьбу и ходить в такой шторм.
— Спасибо, кирия, — кивнула женщина. — Останусь. Пирог испеку, как раз и шпинат свежий есть…
Когда она вышла, Камилла поинтересовалась:
— Ну, что вы решили, мисс Майнд? Уедете или останетесь до конца отпуска?
— Останусь, — тряхнула головой Полина. — Торчать сейчас в Москве было бы совсем тоскливо, август — месяц не для города.
— А меня никто не хочет спросить? — обиженно протянул Юра.
— Извини, была неправа. Спрашиваю: как ты считаешь, нам уехать или остаться?
— Сперва поясни, почему ты подумала уехать?
— Во-первых, я не уверена, что это безопасно, — сказала Полина, и тут же схватила себя за язык: нашла, кому сказать о возможной опасности! — Во-вторых, твоя мама меня распнёт и четвертует, когда узнает, что ты тут трупы как грибы находил. В-третьих, может, я и сама боюсь?
Юра пожал плечами.
— По пунктам, да? Ладно. Во-первых, мы не интересуем возможного убийцу. Это здешнее дело, а мы здесь чужие. Во-вторых, а кто маме скажет? Точно не ты и не я; а чего мама не знает, от того у неё и голова не болит. В-третьих, ты же уже приняла решение! Значит, у тебя есть не только аргументы, но и контраргументы. Ergo: мы остаёмся.
Рассмеявшись, Полина хлопнула его по плечу.
— Принято!
— Тогда я пошёл к себе. Раз уж купаться нельзя, буду читать, вот.
Когда его топот стих на лестнице, Полина спросила:
— Скажите, а имя той девушки нам неизвестно?
— Той, которая погибла?
— Да. Это может оказаться причиной.
— Увы, неизвестно. Но не слишком ли холодное блюдо, такая вот месть? — леди Камилла покачала головой. — Прошло двенадцать лет…
— Ну мало ли! Вы можете задать вопрос? И я попробую… В конце концов, за спрос денег не берут.
— Хорошо.
Камилла вышла из столовой, а Полина вытащила коммуникатор и стала просматривать свой список контактов, размышляя, кто мог бы подсказать ей если не ответ на вопрос, то хотя бы пути к поиску этого ответа. Впрочем, она не успела даже пролистать список до конца: её подруга быстрым шагом вошла в комнату, и на лице её была написана нешуточная тревога.
— Сети нет, — сказала леди Камилла. — Что там, даже электричество подают вполнакала, едва хватает на светильник. Всё полностью отрубилось.
— А коммуникатор?.. — поскольку Полина держала аппарат в руках, она тут же и проверила. — Да, связи нет совсем, экран даже не синий, а чёрный. То есть, мы теперь все тут робинзоны?
— Лишь бы не Пятницы, — ответила Камилла сурово. — Надеюсь, вы не собираетесь… э-э-э… снова поплакать?
— Ни в коем случае. Чаще, чем раз в десять лет, это со мной не происходит, — и Полина растянула губы в улыбке.
— Что же, связь рано или поздно восстановится.
— Полагаю, ещё раньше нас удостоит визитом суб-лейтенант, и мы будем знать подробности.
Однако суб-лейтенанта кое-кто опередил.
Когда в гостиной прозвучал мелодичный сигнал, Полина удивилась: вроде бы не было на вилле ни одного предмета, который бы мог так звучать. Или коммуникатор ожил, появилась связь? Она поспешила проверить, но увы, экран аппарата оставался чёрным.
Сигнал повторился, и в гостиную заглянула Биддер.
— Мисс, это у калитки звонят. Впустить?
— Ну конечно! Никого нельзя держать у дверей в такую погоду!
Неодобрительно поджав губы, Биддер взяла у входной двери большой чёрный зонт и вышла.
Полина хмыкнула; на неприязнь камеристки она уже перестала реагировать. А первое время очень нервничала, пока леди Камилла не пояснила:
— Не огорчайтесь, дорогая! Биддер предпочитает априори воспринимать всё происходящее с самой плохой точки зрения. Она объясняет это так: если беда всё-таки не произойдёт, у неё будет повод порадоваться.
Подход не показался Полине разумным, но, в конце концов, как осложнять свою жизнь — личное дело каждого.
Дверь гостиной снова отворилась.
На пороге стояла незнакомая высокая женщина в длинном сером балахоне. Стояла молча, только смотрела на Полину очень светлыми глазами.
Незнакомая? Да нет же, они видели эту женщину на празднике. Игуменья из храма Великой Матери, как же её?
— Почтенная Эуфания, здравствуйте, — поднявшись с кресла, Полина подошла к гостье и за руку провела ту к креслу. — Прошу вас, присаживайтесь. Вы промокли, может быть, горячего чаю? Биддер! — она повысила голос; удивительно, но камеристка тут же появилась. — Пожалуйста, попросите леди Камиллу к нам спуститься и принесите для госпожи Эуфании несколько полотенец.
— Слушаюсь, мисс.
— Не иначе, это место в самом деле творит чудеса, даже этот железный характер смягчился, — пробормотала Полина. — А, Камилла, дорогая, хорошо, что вы пришли! Вы ведь помните госпожу игуменью из храма Великой Матери? Я выйду на минуту, попрошу чаю.
Когда она вернулась с чайным подносом, Эуфания уже сидела с полотенцем на плечах, а Биддер, сжав губы в нитку, осторожно вытирала мягкой тканью её волосы. Полина разлила чай, придвинула к гостье сахарницу и вазочку с печеньем. Всё это время та молчала, лишь изредка посматривала на хозяек из-под сдвинутых бровей.
Леди Камилла тоже не спешила начинать разговор: пригубила чай, с удовольствием надкусила печенье, кивком отпустила камеристку, складывавшую промокшее полотенце. Потом откинулась на спинку кресла и внимательно посмотрела на Эуфанию. Та опустила глаза, разлепила сухие губы («Будто и не она две чашки чая выпила!» — успела подумать Полина) и заговорила.
— О чём говорил с вами отец Георгий? — спросила она.
Тут опешила даже невозмутимая леди Камилла.
— Простите?
— Я хочу знать, о чём говорил с вами Георгий, когда приходил сюда, — повторила Эуфания.
— Боюсь, мне придётся настаивать на том, чтобы вы обосновали эту просьбу.