Страница 17 из 21
«Хотя среди женских сущностей порой встречаются отборные особи – сучности. Никак не меньше», – криво улыбнувшись, подумал Охнэр и поправил мешочек с травами, пристегнутый поясу, который вонял как разлагающийся покойник.
Это мера предосторожности была нужна Охнэру, чтобы не попасться в магическую ловушку, которую ставят на беглых свартов. Отборная вонь скрывала его магическое присутствие. Все–таки он был самым разыскиваемым преступником Свартхейма и Ледхейма.
Убирайтесь ко всем драконьим матерям! – дико заорал трактирщик и выставил продрогших путников за дверь, оставив их вчетвером толпиться в слякотной грязи магического Разлома.
Жаль, что советник ушел. Он бы показал значок королевского барда, и нас впустили бы в лучший местный бордель, точнее, гостиницу, поправил самого себя сварт, поймав свирепый взгляд принцессы, с которой он познакомился в подобном злачном месте при не самых благоприятных обстоятельствах.
Это все потому, что ты болван! насупилась Фаталия. – Надо была украсть значок! А еще преступником называешься! Даже помыться не можешь! Эх, хорошо было бы, если бы Хнэр и Жрыха умели бы превращаться в сидов или на худой конец в свартов…
Только не в свартов, решительно мотнул головой Охотник и скрестил на груди руки, мне проблем и с самим собой хватает, а если свартов станет в два раза больше, то и проблем станет в два раза больше.
Черный скорпикор вдруг ткнул хвостом в брюхо белую паучиху, и та снова треснула ему по пластинчатой башке мохнатой лапой.
Да они любят друг друга, глупо улыбнулся Охотник, наблюдая за потасовкой двух питомцев, не зря говорят, что животные похожи на своих хозяев. Извини, брат, я это случайно. Ты, конечно, настоящий мужик, примирительно сказал Охнэр скорпикору, клешни которого вдруг угрожающе клацнули.
Топайте живей, сердито буркнула воспитанница и, плотнее замотавшись в плащ, пошла по безлюдной улочке Черного рынка, и ищите ночлег.
Сварт, скорпикор и паучиха послушно поплелись за принцессой, шлепая по лужам Черного рынка.
***
Путники заночевали в прохудившемся сарае возле изгнавшей их корчмы, и наутро проснулись в совсем другом составе – скорпикор и паучиха куда–то исчезли, а на их месте появились бандиты, которых их питомцы убили накануне в лесу.
Ни дня без покойников, устало проворчал Охнэр, когда увидел убийцу в подранном синем плаще, которая почему–то смотрела на него влюбленными карими глазами, и глаз этих почему–то у нее было восемь.
Сварт еще раз потер глаза, а потом для надежности шлепнул себя по лицу, ведь и не такое может присниться, если заночевать в Разломе.
Твою ж Морху, дрожащим голосом прошептала Фаталия, когда к ней наклонился бандит, который напал на верховного советника и чуть не избил до полусмерти, а теперь заботливо поправлял ее плащ. – Хнэр, это ты? – вдруг догадалась принцесса, когда увидела, что вместо правой руки и бандита черный пластинчатый хвост скорпикора.
– Хнэр, – послушно ответил бандит и кивнул головой. – Смерть.
Не может быть. Нет, замотал головой Охотник, стараясь сбросить наваждение. – Проклятье! Я только привык к ним!
Ура! Теперь в этом обличии они могут спокойно путешествовать по Сидхейма. И Черному рынку! И нас будут везде пускать! Они неотличимы от сидов. Почти, добавила Фаталия, рассматривая лицо Жрыхи и руку Хнэра.
Сварт вскочил на ноги и распахнул руки, перекрыв узкий проход из сарая на улицу, став похожим на соломенное пугало.
Хуже быть не может! А ну–ка, товарищи, примите обратно свой пауче–скорпикорский вид! В Разломе никого не удивишь диковинными тварями, а вот бандитами – да! Неизвестно, что делали и кому служили эти ребята, пока не померли. Здесь все и все обо всех знают и охотно продают сведения шпионам Ледхейма, Свартхейма и Сидхейма. Нет! Нет! И еще раз нет!
А вот и да! заупрямилась принцесса и грозно уперла руки в боки. – Они только внешне – преступники, внутри – они наши милые друзья и защитники! Хнэр убьет любого, кто попробует причинить мне вред, а Жрыха – оторвет голову и сожрет заживо!
Ну да, ну да, саркастично закивал головой сварт, – наши «милые друзья» в сто тысяч раз опасней тех подонков, в шкуру которых забрались. Нам совсем нечего бояться! Как они, кстати, превратились?
Вдруг в животе у Жрыхи громко заурчало, и сварт сокрушенно покачал головой и со вздохом произнес:
Она снова хочет жрать. Когда–нибудь она сожрет и меня. Во сне.
Папу нельзя, тоненьким голоском ответила Жрыха и умильно заморгала восемью глазами с длинными ресничками.
А ты Хнэр, есть хочешь? – ласково спросила скорпикора принцесса, на что он ответил грозным кивком. – Тогда решено! Идем в таверну и закажем себе столько еды, чтобы всех от зависти стошнило на стол! И на пол!
Сварт снова покачал головой, готовясь, как всегда, к самому худшему исходу событий, поэтому надвинул на восемь глаз Жрыхи синий дырявый капюшон, и отдал Хнэру свой кожаный наруч вместе с перчаткой, чтобы скрыть его скорпикорский хвост.
***
Извините, судари, но я не могу впустить вас, дрожащим от страха голосом пролепетал все тот же трактирщик, белый, как плевок на мостовой Разлома, не обижайтесь, пожалуйста, но любого, кто окажет вам какую–либо помощь, убьет… Военно–поисковый отряд трех королевств.
Хозяин корчмы ткнул дрожащей рукой в сторону грубо отесанной деревянной доски объявлений, к которой ножом с печатью Ледхейма, Свартхейма и Сидхейма, был прибит листок с портретами и именами трех особо опасных и разыскиваемых преступников.
Эленвиль Галхаит, альв, наемный убийца. Волосы белые, кожа белая, глаза голубые, шрам на левом плече, вслух прочитала Фаталия, критично осматривая Жрыху. – Сорос Тапиол, сид, бард–убийца. Волосы коричневые, кожа золотистая, глаза зеленые, семь пальцев на левой руке.
Принцесса не дочитала до конца объявление, ведь третий разбойник ее совсем не интересовал. Она решила, что это третий из компании напавших на них в лесу преступников.
Охнэр Форнохтар, сварт, кровожадная и подлая нечисть. Волосы черные, кожа черная, глаза черные, владеет черной магией, закончил читать объявление сварт и задумчиво почесал затылок, а затем с самой дружелюбной улыбкой, на которую был только способен, повернулся к трактирщику.
Милейший сударь, вы ошиблись. Все бандиты в Разломе выглядит одинаково, вот вы и приняли нас не за тех. Судите сами, с этими словами Охотник откинул капюшон с лица Жрыхи и продемонстрировал трактирщику восемь влюбленных карих глаз, а затем снял перчатку с руки застывшего, словно статуя, Хнэра, чтобы показать ему пластинчатый хвост вместо семипалой руки.
Святое Древо Жизни! – облегченно всплеснул руками хозяин таверны, у которого сразу о души отлегло. – Так бы сразу и сказали, что вы уроды! Незачем приличными сударями притворяться! Уф! И натерпелся же я страху!
Паучиха, скорпикор и принцесса вошли в таверну, но сварту трактирщик не дал войти.
Извините, сударь, но по всему выходит, что вы сварт. Говорок у вас с южным акцентом и воняете травой дракомор, от которой трупятиной разит. Ее все подземные носят.
Да, я сварт, милейший, гордо подбоченился Охнэр, но в бумаге вашей не всех в мире беглых свартов ищут, а только какого–то чернокожего подлеца, а я, как поглядите, бел, как сон монаха.
Охотник отбросил с лица капюшон и продемонстрировал белую кожу, которую заблаговременно отбелил в Сидхейме кремами и масками, которые тайком воровал у придворных дам. К тому же он всегда избегал солнечного света, из–за которого его кожа приобретала неприятный бурый оттенок.
Ох, извините, склонился в поклоне хозяин корчмы, день сегодня тяжелый. Вчера толпа каких–то бандитов с чудовищами вломилась в таверну. Насилу их вытолкал. От страха чуть не помер. Я вас угощу вином за свой счет. Что пить будете?