Пропавший брат

— Мы с ним вчера договорились, что ты меня встретишь и проводишь в «хижину дяди Тома».

— Идемте!

И они пошли рядом вначале по дороге, а потом, чтобы обогнуть пасеку, свернули в заросли черемухи и шиповника.

— Да тут настоящие джунгли, — восхитился Захар, с трудом продираясь через колючие кусты.

— Впереди еще гуще будет!

Но вот кустарник кончился, и Петрик объявил:

— Теперь пойдет хорошая тропинка. Если устали, можно сделать привал.

Захар посмотрел на часы.

— Недолго можно.

И они сели рядом на траву, лицом к солнечному закату. В небе тихо догорали жемчужные облака. Горы меняли окраску, постепенно становились лиловыми, а поля заметно темнели.

— Чудесный закат, — сказал Захар. — Смотри, как опускается солнце.

Кровавый диск медленно уходил за горизонт. Петрик следил, как тонул раскаленный солнечный шар в неведомой глубине. Вот уже осталась четверть диска, потом небольшая малиновая горбушка стала уменьшаться в размере и наконец совсем исчезла.

— Великолепный закат! — снова повторил Захар, и Петрику показалось, что в его голосе прозвучала печаль.

— Ну, что же, пойдем, товарищ Петрик!

И они зашагали открытой полянкой, чувствуя свежесть наступающего вечера.

— Товарищ Захар, можно вас спросить?

— О чем?

— Вы ничего не боитесь?

— Лягушек боюсь.

— Нет, вы не смейтесь.

— А что тут смешного? Ты разве жабу не боишься?

— Нисколько. Я их в руки брал.

— А я боюсь взять. Вот убей — не возьму.

Захар говорил совершенно серьезно, он не притворялся. Это было поразительно. Петрик смотрел на него с изумлением и некоторым разочарованием.

Захар положил руку на плечо мальчика — она была теплой и ласковой. Так, полуобнявшись, они дошли до стога сена. Здесь их ожидал Батенин.

Они поздоровались, и Захар, разглядывая хорошо замаскированный шалаш, обошел его кругом.

— Так вот какая у вас «хижина дяди Тома», — сказал он. — Место выбрали удачное... Сюда шпикам мудрено добраться...

— Если они и доберутся, никого не найдут, — усмехнулся Батенин. — Здесь можно организовать отличную охрану. Я уже наметил место для наблюдательного поста, где мы поставим караульщика. Вот там, внизу, видите, правее серого камня... Оттуда отлично просматривается дорога на кондратьевскую заимку. Если возле камня разложить костер да подбросить в него свежей травки, дым будет хорошо виден. Особенно в бинокль... В случае опасности можно дать точный сигнал, а отсюда заблаговременно спуститься в противоположную сторону. Там густой кустарник, никто не найдет.

— Да, конспиративная квартира хорошая, — одобрил Захар.

Понимая, что Захару нужно поговорить с Павлом Петровичем наедине, Петрик попрощался и отправился на пасеку.

Петрик встречает Питирима Фасолева

Наутро после встречи с Захаром Батенин отправил Петрика к наборщику горловской типографии.

— Попроси его зайти ко мне.

Через полтора часа Петрик входил в город. У него был большой соблазн зайти по пути в Долгую деревню и встретиться с Володей. Но... дело прежде всего! Он шагал знакомой улицей в сторону типографии, помещавшейся неподалеку от Народного дома. Только он свернул за угол, как навстречу ему вышли три конвоира, сопровождавшие арестанта. Такие процессии в Усть-Каменогорске никого особенно не удивляли. Петрик тоже не удивился. Но сейчас солдаты вели монаха, и это было совсем необычно даже для Усть-Каменогорска.

«Питирим Фасолев! — ахнул от изумления Петрик. — Дьякон Фасолев!» Все еще плохо веря своим глазам, он забежал вперед процессии и убедился, что не ошибся. Это действительно был дьякон Питирим из Медведки.

Фасолев никогда не внушал Петрику симпатии. Особенно он невзлюбил его после того, как дьякон сломал в отделе агитации последнее металлическое перо. Но сейчас Питирим Фасолев находился в беде, и мальчик почувствовал к нему жалость.

Дьякон сильно изменился с тех пор, как Петрик видел его в последний раз. Он зарос, опух, был грязен и несчастен. Петрик несколько раз забегал вперед, чтобы получше разглядеть его лицо, и привлек к себе внимание конвоиров.

— Пошел вон! — прикрикнул старший, с двумя лычками на погонах, и даже пригрозил пистолетом.

— А что, по улице ходить нельзя? — огрызнулся Петрик.

Из предосторожности он все же отошел несколько в сторону. Фасолев повернул к нему опухшее лицо. В глазах его сверкнула искорка надежды.

— Вот свидетель! Вот свидетель! — закричал он радостно на всю улицу и замахал руками, приглашая Петрика подойти.

— Заткни глотку! — рассвирепел старший конвоир.

Но дьякон, заметив, что Петрик остановился в нерешительности, упал и завопил еще сильнее:

— Он видел! Он все видел! Он знает мою душу! Он может меня спасти! Только он! Единственный свидетель моей невинности.

— Вставай, гадюка! — старший конвоир пнул дьякона ногой.

Кругом стала собираться толпа. Фасолев не вставал. Царапая землю длинными тощими пальцами, он повторял в исступлении:

— Сам бог послал свидетеля. Солдатики, смилуйтесь, не дайте погибнуть! Петенька, голубчик, ты все знаешь! Подтверди, подтверди... Неповинен!

Петрик сообразил, что ему надо незаметно улизнуть, но поздно. К конвоирам подошел старичок, видимо, отставной чиновник, и сказал рассудительно:

— В самом деле, солдатики... А если правда этот мальчик может дать свидетельство и спасти несчастного? Возьмите его с собой. Пусть он даст свои показания начальству.

— Этого я и жажду! — закричал Питирим Фасолев. — А иначе, убейте меня, не встану! Гибель меня ждет!

И собравшаяся толпа дружно загудела:

— Пусть идет парнишка! Пусть!

Толстая женщина с двойным подбородком схватила Петрика за руку и потащила к солдатам:

— Иди, иди... Спасай духовного человека.

И толпа еще дружнее закричала:

— Спасай! Спасай! Иди! Не бойся! Тебе ничего не будет. Ты малолетний!

Петрик оказался в замкнутом кругу, выскочить было невозможно. Старший конвоир поглядел на него сурово и сказал:

— Пойдешь с нами!

Услышав эти слова, Питирим Фасолев подскочил с козлиной легкостью и закрестился:

— Свят-свят-свят! Услышал всевышний мое моление. Спасен! Теперь спасен!

— Становись с ним рядом! — скомандовал старший конвоир и оглядел толпу: — Ну, кто еще хочет идти в свидетели?

Толпа сразу отпрянула и поредела.

Теперь солдаты вместе с дьяконом повели и Петрика. Но недолго они шли рядом. Заметив желание Питирима Фасолева завести разговор со своим спутником, старший поспешил разъединить их. Он взял неожиданного свидетеля под свое наблюдение.

Петрик понял, что его ведут в контрразведку. Он уже догадался, по какому делу. Питирима Фасолева могли арестовать за помощь партизанам. Дьякон действительно писал воззвания, но делал это по приказанию Бориса Петровича. Контрразведка ему не верит, и он хочет с помощью Петрика доказать свою невиновность. Ну, что же, пусть доказывает. Надо ему помочь.

Мальчик не ошибся в своих предположениях. Конвоиры доставили Фасолева прямо в кабинет следователя. Петрика заставили подождать в полутемном коридоре. Но через несколько минут его тоже позвали к следователю.

Пожилой офицер с погонами поручика, в пенсне, сидел за письменным столом, а дьякон Фасолев стоял перед ним. Петрик вошел и остановился. Дьякон увидел его и заговорил торопливо, словно боясь, что его прервут:

— Сам всевышний послал его, как архангела, мне во спасение, господин поручик. Допросите его, и он скажет вам правду-истину обо мне. Во многих грехах повинен, но в большевизме никак. Клянусь пресвятой владычицей богородицей нашей. Ни духом, ни помыслом. Ничего не ведаю о том, в чем опозорить мой духовный сан хотите. Пусть он подтвердит истину слов моих.

— Перестань трещать, сорока! — крикнул поручик. — Я не верю, что ты дьякон. Волосы отрастить может любой большевик, а твоей рясе красная цена полтинник в базарный день.

— Нет, он правда дьякон! — сказал Петрик. — Я его знаю. Он — Фасолев, а зовут его — Питирим.