Ротмистр Гордеев

Глава 25

Лошадь, животное пугливое. Громких выстрелов боится. А уж пулемётных очередей…

Значит что? Надо приучать.

Драгунская лошадь, как и другая войсковая коняшка, к стрельбе приучена, осталось только доводить наших четвероногих скакунов до привычки к пулемётной пальбе. Вот этим и занимается Будённый, быстро ставший неформальным лидером нашей мобильной пулемётной команды. У Семёна не только усы оказались выдающимися, но и какое-то звериное чутье на коней и умение с ними договариваться.

Первым делом интересуюсь у Лукашиных, не демон ли какой их сродственник? (Хотя я и видел своим новым зрением что демонической магии в Будённом, в отличии от Скоробута или Бубнова, да и тех же Лукашиных, нет.)

Братья переглядываются, пожимают плечами.

— Не должон, мы бы о том слыхали от родни.

А не подкатить ли с тем же вопросом к самому Будённому? Тот как раз тренирует лошадиные упряжки на привычку к пулемётной пальбе.

Жалдырин палит из пулемёта холостыми, А Семён держит лошадей за узду, оглаживает им морды, да шепчет что-то в уши. А может, и не шепчет, а дует. За пулемётным стрёкотом не разобрать.

С моим появлением тренировка прерывается. Жалдырин доливает в ствол прохладную волу для охлаждения «максимки», набивает новые ленты холостыми патронами, Буденный скармливает лошадкам яблоки и морковку. На мой вопрос молодой казак улыбается, чешет затылок.

— Вашбродь, доподлинно не знаю, но дед рассказывал, что был цыган в нашем роду.

— Как так? Ты ж казак.

Из рассказа Семёна выходит, что лет сто назад в окрестностях их хутора Козюрин прикочевал цыганский табор. И была в том таборе цыганка-красавица Луминица. Никто лучше неё не мог с конями управляться, то ли слово знала воробьиное заветное, то ли дар имела. Самого горячего необъезженного жеребца могла успокоить и заставить под седлом ходить. Родилась бы парнем — великий конокрад бы у цыган был, а так лекаркой лошадиной стала. И вышла у Луминицы любовь с удалым казаком — предком Будённого. Такая любовь, что только в песнях поют. И всё у Луминицы с казаком было — и горячие поцелуи, и жаркие ночи в стогу. Вот только не хотели цыгане отдавать свою за казака. Откочевали спешно, снявшись всем табором. А через год на хутор пришла Луминица, ни следа от прежней красоты, измождённая, худая, почти в беспамятстве. Не одна пришла — с мальчонкой трёхмесячным. Понял казак, что его это сын. И рад был бы обвенчаться с любимой, да больная она уже была. В несколько дней сгорела. А мальчонку выходили, казак его своим сыном признал. И теперь у Будённых в роду тот конский дар проявляется.

Слушаю Семёна, ну чисто сериал из моего мира посмотрел. Серий так на триста. А будущий маршал меня дальше удивляет.

— Дозвольте, вашбродь, соображениями поделиться.

— Дозволяю. Делись.

Сперва Семён начинает задвигать за тактику. Мол, на ходу прицельную стрельбу с тачанки вести несподручно — на полном скаку (а на ровном поле тачанка могла разогнаться и до сорока километров в час — лично замерял, не всякое современное авто за ней угонится) пулемёт нещадно трясёт. Медленно ехать, чтобы уменьшить тряску, тачанка с лошадьми превращается в удобную цель для вражеского огня. Вот и получается, что пока тачанка — лишь способ быстро доставки пулемёта в удобную точку, откуда уже с неподвижной позиции ведётся стрельбы по врагу. И лучше всего выдвигать тачанки по флангам и рубить оттуда противника в капусту.

— А что если бронировать тачанку? Защитить расчёт металлическими листами?

— А лошадей? Их-то как от пуль защитить? — чувствуется, за четвероногих друзей Семён переживает поболее, чем за самих пулемётчиков.

— Ну, четыреста лет назад лошадей в специальные доспехи заковывали, такие пулей не враз прошибёшь.

— А долго ли лошадь в таких доспехах проскачет с тачанкой, да ещё и бронированной?

Теперь уж я чешу затылок.

Наши драгунские части в конном походе движутся со скоростью около шести километров в час — это когда шагом. Строевой рысью — десяток километров в час. Но чаще используется переменный аллюр — десять минут шагом, пять минут рысью, чередуя аллюры друг с другом. Так можно двигаться довольно длительное время, давая лошадям роздых, часов шесть-семь. В сутки получается максимум, километров шестьдесят.

С тачанками будет несколько медленнее. А если утяжелить тачанки и лошадей бронёй… И где взять столько металла? А если?..

Описываю Буденному ламеллярный кожаный доспех — кожа доступнее и легче металла. А хорошо изготовленная кожаная броня неплохо может защитить и от пули, особенно, если чередовать слой жёсткой, вываренной в масле кожи, и слой сырой, вязкой.

На нашу «усиленную команду охотников» — фактически, сдвоенный разведвзвод, приходится четыре «максимки». А если на повозки посадить ещё и вооружённых ручными пулемётами бойцов? Стоп, стоп!» Что-то нас с будущим маршалом заносит.

Зачем бойцу с ручным пулемётом тачанка? Он и на обычном драгунском скакуне может передвигаться.

Аппетиты Будённого я этим несколько умерил, но чувствуется будущий маршал просто загорелся идеей, создать ударную часть из одних тачанок. С одной стороны, это сделает войну мобильной, а с другой, даже у бронированных тачанок не хватит силёнок атаковать укреплённые позиции с окопами полного профиля, дотами и заграждениями из колючей проволоки.

Но энтузиазм Семён Михалыча увлекает и меня. Представляю себе рейд тачанок по японским тылам. Главное прорваться через линию фронта, а там нам сам чёрт не брат. Но сам я такие вопросы решать не могу. Не в моей компетенции. Хотя ничто не мешает написать соответствующий рапорт и отправить его по начальству.

О! Да к нам целая делегация. Строю подчинённых перед приближающейся конно группой командиров: кроме комэска и персидского принца целая делегация: Ванновский, Маннергейм и Вержбицкий, будь он неладен.

Докладываю о ведущихся занятиях мобильной пулемётной команды.

— Николай Михалыч, вы не будете возражать, если мы поприсутствуем? — интересуется Ванновский.

— Почту за честь, Сергей Петрович.

Даю отмашку.

Под грохот холостых очередей четыре тачанки мчатся по полю, демонстрируя перестроения для ведения разного рода огня — с колёс при наступлении, вдоль линии вражеских окопов и при отходе, а также перемещений с последующим ведением огня с различных позиций: фланговых, фронтальных и так далее.

Будённый ловко командует перестроения с помощью слегка изменённой под наши задачи флотской сигнальной азбуки — машет соответствующие комбинации разноцветных флажков с борта командирской тачанки.