Страница 74 из 77
Ох ты ж, блин! Меня-таки слегка задело: пуля по касательной прошла у правого бедра. Вроде ничего серьёзного, царапина… но она напомнила, что в любой момент прилетит и другая пуля.
— Господа, я всё!
— Я тоже отстрелялся!
— Пуст…
Трое игроков отчитались, опустошив барабан. Вержбицкий, гад, молчит.
— Ку-ку!
Всем телом с напрягом жду пули, а её всё нет и нет.
Бросаюсь в противоположную сторону.
— Ку-ку!
Тихо.
— Ку-ку, штабс-капитан, твою мать!
Бах!
До меня доносится грязное ругательство Вержбицкого.
— Последний патрон…
Утираю рукавом пот. Не думаю, что игра длилась долго, но каждая секунда стоила мне уйму потраченных нервов.
Двери амбара растворяются, впуская патруль.
— Что здесь происходит?! — недовольно рявкает старший.
— Небольшое развлечение, — улыбается Вержбицкий.
— Ничего себе развлечение. Из-за вас по тревоге роту подняли. Думали — японцы прорвались! — злится офицер из патруля.
Конфликт утихомиривает вовремя появившийся Маннергейм. Погоны подполковника оказывают магическое действие на патрульных. Они козыряют и уходят.
Маннергейм восхищённо протягивает мне руку.
— Вы показали себя храбрецом, ротмистр. Надеюсь, вы помните, что обещали взять меня в ближайший рейд?
С удовольствием откликаюсь на его рукопожатие.
— С огромным удовольствием, господин подполковник. Надеюсь, и вы мне поспособствуете…
— Это чем же? — удивляется он.
— Хотя бы поможете продвинуть мои рапорты. Хочется, чтобы они легли на стол кому надо, а не сразу попадали в корзину.
— Употреблю все свои связи. Но на многое не рассчитывайте, Николай Михалыч. Наша военная машина тяжела и неповоротлива и очень не любит всё новое. Впрочем, так везде.
Эту ночь я провожу в апартаментах певички. Её и в самом деле зовут Верой.
Утром она продолжает нежиться в постели, а мне уже пора возвращаться в расположение взвода.
Лукашины, Кузьма и Будённый ждут меня на улице.
После ночных игрищ, особенно тех, что в амбаре, я чувствую себя слегка не в себе, голова раскалывается, тело болит, но стоит оказаться в седле, и я забываю обо всём.
Кузьма посматривает на меня с ухмылкой, он лучше всех осведомлён о моих вчерашних подвигах.
Внезапно будущий маршал ровняет своего коня с моим.
— Вашбродь, разрешите обратиться?
— Обращайся, — любезно разрешаю я.
— Мне тут родственнички рассказали про вашу придумку… — сбивчиво излагает он.
— Какую?
— Про тачанки. — С утра кончики его усов задорно топорщатся вверх.
— Ну и?
— Здорово придумали, вашбродь. Вот бы в каждой роте на усиление по такой… Это ж мы как здорово бы япошке хвост прищемили! — восторгается он.
Не могу сдержать улыбки. Совсем ещё молодой, сколько ему — чуть только за двадцать перевалило, а уже начинает мыслить стратегическими масштабами. Растёт, полководец.