Ротмистр Гордеев

Почти все девицы сносно балакают по нашему — заведение специализируется на русских клиентах, это облегчает допрос: можно обойтись без переводчиков. Правда, очень забавно, когда они путаются в словах, делают неправильные ударения или не могут выговорить какие-то гласные, но, думаю, начни я шпарить на китайском — девицы бы просто в лёжку легли б от хохота.

Отвечают они под копирку. Пришли господа офицеры, выбрали себе спутниц на время, но, прежде чем разойтись по «нумерам» решили усладить свой слух музыкой. Ну и перед основным действом — приняли дозы горячительного, нюхнули порошок или ширнулись морфием.

Вроде всё шло как обычно: клиенты трогали девушек за интимные места, те довольно пищали, вино лилось рекой, наркота сыпалась на пол, а вот потом… Глаза русских загорелись красным огнём, они обезумели, забыли про девушек и накинулись друг на друга.

Почему-то это произошло, никто даже представить себе не мог.

— Это какой-то кошмал! — щебечет совсем миниатюрная китаяночка с пышной причёской на голове и слегка вздёрнутым носиком.

Она представилась как Джу, что в переводе означает Хризантема. Настоящее это имя или «творческий» псевдоним девушка не уточнила.

Я довольно равнодушен к восточному типу красоты, но в Джу что-то есть, правда, пока не могу понять, что именно. На мой вкус она слишком уж субтильная: тронешь — переломится пополам, ну и приятные выпуклости подкачали — можно сказать, что их нет. А кукольным личиком меня не проймёшь.

И, тем не менее, при взгляде на неё кровь в жилах если не вскипает, так подымается на несколько градусов.

Ловлю себя на мысль, что не прочь покувыркаться с Хризантемочкой в кровати, и тут же одёргиваю себя: какого хрена, товарищ штабс-ротмистр, за стеной лежат разорванные в клочья русские офицеры, твои боевые товарищи, а ты тут слюной исходишь на сомнительные прелести китайской проститутки!

Неужели всему виной то, что я уже несколько дней не видел Ли Юань-Фэн, не касался её упругого тела, не целовал её шёлковые губы?

— Ротмистр, с вами всё в порядке? — удивлённо спрашивает Николов.

— Виноват.

Он качает головой, но больше ничего е говорит, а я начинаю анализировать нахлынувший на меня приступ желания. Амулет не реагирует, то есть вроде бы с Джу всё в порядке, наверное, просто накачана по уши сексапилом, вот я так на неё и реагирую.

Есть женщины, просто заряженные феромоном, мужики летят на них как мотыльки на огонёк. Наверное, Джу из таких.

Меня она не соблазняет, глазками не стреляет, бедро не показывает, говорит мало, но по делу, да и голос без тревожащей хрипотцы, скорее даже писклявенький.

Внешность как внешность, ничего, как я уже говорил выдающегося, причём в прямом смысле слова… Лицо в белилах, шея тоже — хотя, стоп! Кажется мне это или нет, но иногда свозь толстый слой «шпатлёвки» на тонкой шейке проступают большие красные пятна, иногда они охватывают её целиком.

Блин, а может она заразная? Мало ли какую заразу можно подхватить, пропуская через себя по нескольку клиентов за ночь…

Меня аж передёргивает от этой мысли.

— Да что это такое с вами, Николай Михалыч? — опять не выдерживает контрразведчик.

Говорить о таких вещах при дамах непринято, однако я всё-таки склоняюсь над ухом Николова и шепчу, что девочка-то, похоже, больна: вон вся шея как у леопарда в пятнах.

— Какого цвета, говорите, эти пятна? — напрягается Николов.

— Красные.

Он натянуто улыбается.

— Спасибо, девушки. Допрос окончен.

Проститутки поднимаются, начинают расползаться по комнатам.

— Джу, — зовёт контрразведчик.

Девушка замирает.

— Останьтесь, пожалуйста. Мне надо задать вам ещё пару вопросов.

— Холосё, — кивает она. — Как пликазете, господин офицел.

В комнате больше не остаётся никого, кроме нас троих.

Я решительно не понимаю, зачем Николову понадобилась эта девка. Если она и впрямь больна — лучше держаться от неё как можно дальше и вызвать врача. Быть может, подполковник специально хочет сказать ей об этом…

— Сто вы хотели от меня узнать? — спрашивает девушка.

— Выпьете с нами? — удивляет меня начальник.

— Охотно, — кивает Джу.

— Что предпочитаете: шампанское, вино или лампадное масло?

Проститутка удивлённо мигает.

— Не понимаю вас, господин.

— Ты всё прекрасно понимаешь, рокуроккуби! — кричит Николов. — Ротмистр, доставайте вашу шашку!

Не понимая что к чему, я всё равно выполняю приказ старшего — выдергиваю заговоренный клинок из ножен.

С Джу происходит что-то странное: её шея удлиняется чуть ли не на метр, сквозь приоткрытые губы проступают острые волчьи клыки. Они клацают перед моим носом, я едва успеваю отшатнуться.

— Рубите шею!

Легко сказать, чем сделать. Демон проявляет чудеса проворности. Его голова действует не хуже тридцатитонного ядра — бабы — предназначенной для сноса зданий. Один удар, и мы с Николовым разлетаемся в разные углы комнаты.

Подполковнику всё же удаётся разок задеть тварь саблей, но та со звоном отскакивает от рокуроккуби, будто чудовище целиком сделано из металла.

Хватаю за свой стул и запускаю его в демона. Плетённая конструкция разлетается в щепки, тварь разворачивается в мою сторону, шея летит вперёд подобно кобре.

Бью шашкой, но неудачно: в шею не попадаю, а «башня» у твари как у танка, только отбиваю руку.

Бах! Ба-бах! Николов дважды разряжает в демона револьвер, пули вышибают сноп искры, не причиняя Джу вреда.

Она снова мотает башкой, а параллельно умудряется свалить меня на пол простой подсечкой.

Прыжком встаю на ноги, чувствую в себе кураж. Врёшь, демоница, не возьмёшь!

Откуда только просыпается умение фланкировать шашкой — не иначе вновь пробудился настоящий хозяин тела. Клинок мелькает с бешенной скоростью, а я всё увеличиваю и увеличиваю темп, ещё немного и передо мной возникает своеобразный щит.

Джу ошалело пытается пробить его и каждый раз получает отпор. Всё, что мне нужно — удобный момент, и вот он настаёт.

С хэканьем опускаю клинок на её длинную, лишённую всякого изящества шею, вкладываю в удар все силы, всю злость и ненависть, что успел накопить, мщу за погубленные тварью жизни русских офицеров.

Теперь шашка не встречает сопротивления и погружается в плоть Джу как в масло.

Женская головка отделяется от туловища и с грохотом падает на пол, подпрыгивает несколько раз и замирает.

Взгляд демона заволакивает пеленой, глаза становятся стеклянными.

— Николай Михалыч, сегодня вы превзошли сами себя! — восклицает Николов. — Если бы не вы, это был бы наш последний день.

— Я даже не представляю, как вы с этим живёте, — вздыхаю я.