Страница 51 из 61
– Но Ваше дракошество, дело решительно не терпит отлагательств! – воскликнул Зигфрид, сжимая лапы в кулачки.
– Молчите! – вскричал Вергилий, – на королевском совете вы не имеете права говорить без приглашения!
К глазам подступили слезы. Зигфрид раздраженно смахнул первые капельки, но за каждой поверженной капелькой шли все новые, целые батальоны слез. Зигфрид приказал им ждать внутри. Потом. Все это будет потом.
Вергилий вновь склонился над королем, который в этот раз кивал с удвоенным усердием.
Через некоторое время Вергилий снова сделал шаг вперед и, водрузив себя на нижнюю ступеньку возвышения, провозгласил следующее:
– Совет постановил: дерзкое обращение юного дракона Зигфрида более не рассматривать, а самого просителя с позором выставить за пределы тронного зала, в спину ему посылая гневные взгляды силами всех присутствующих.
Зигфрид схватился за сердце.
– Ваше дракошество, я сказал правду! Я очень прошу вас рассмотреть это дело лично, я…
Его речь оборвали две грубые лапы, подхватившие его под мышки. Зигфрида поволокли прочь из тронного зала. Он даже не пытался обернуться, его хвост безвольно скользил по богатому ковру. Все было кончено.
***
В королевских покоях царила ночь.
– Не надо, Вергилий, я сам отойду ко сну, – его дракошество Пафнутий четырнадцатый усталым жестом дал советнику понять, что тот свободен. Вергилий молча склонил голову и удалился, напоследок бросив в сторону монарха неодобрительный взгляд – такой взгляд, на который отважится только самый верный слуга (где это видано, чтобы король сам снимал на ночь свою корону – неслыханно!).
Эта дерзость ускользнула от Пафнутия, который был поглощен созерцанием пустого места на стене. Просидев в глубокой задумчивости десять долгих минут, Пафнутий тихо вздохнул, снял корону и аккуратно, как будто вымеряя каждый дюйм, водрузил ее на алую бархатную подушку – ту, что лежала на тумбочке у изголовья королевской кровати.
Неспешно шагая, все еще думая о чем-то, Пафнутий подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение – из-за богатой позолоченной рамки на него смотрел усталый дракончик, немного осунувшийся, грустный, с гладкою и блестящей макушкой, а перед ним стояла одинокая свечка. Даже две свечки: одна была в отражении, а другая – на столике перед зеркальцем, но обе почему-то казались очень одинокими.
Не хватает короны. И мантии. – устало подумал Пафнутий. Однако ему отчаянно не хотелось надевать корону, да и в мантии не было ровным счетом никакой нужды, ведь в королевской опочивальне всегда очень тепло. Поэтому Пафнутий никуда не пошел, а продолжил смотреть на свое грустное отражение, пока ему снова не захотелось вздохнуть. Пора спать.
Он задул свечку и, шелестя тапочками по ковру, побрел к постели.
Какой странный парень сегодня выступал на совете… Вергилий тут же напридумывал про него всякого –теории, догадки. Не мог ли он быть прав? А впрочем, какая разница. Уже так поздно…
Пафнутий не спеша улегся, натянул одеяло до самого подбородка и закрыл глаза. На столике рядом с короной мерно догорала последняя свеча. Ее пламя то и дело вздрагивало, и тогда тень от короны подпрыгивала, как кузнечик, и можно было решить, что это ветер волнует королевский штандарт на высокой башне. Пусть догорает, решил король, не открывая глаз.
Ему было очень тепло и блаженно, и он хотел, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась, потому что на утро предстоял новый день, полный забот и прений. Когда-то давно, когда король был принцем и все звали его Пафнутик, он страшно не любил суету, но с годами он привык и смирился, и теперь каждый его день был полон споров, волнений и прочих взрослых занятий.
Пафнутий подумал о своих родителях: о матери, которая так и не смогла привыкнуть и смириться, и об отце, который любил прения и заботы, но еще больше любил Пафнутика и свою жену.
Сквозь пелену надвигающейся дремы Пафнутик почувствовал, как что-то щекотное и теплое покалывает глаза. По щеке медленно скатилась соленая капелька и бесшумно приземлилась на подушку. Это от жары, решил Пафнутик, и погрузился в глубокий сон без сновидений.
А на столе догорала свеча.
Дракончик встречает фею
Зигфрид понуро брел прочь из тронного зала. Его хвост кое-как тащился по полу вслед за своим владельцем, отсчитывая ступеньки, ведущие вниз, вниз, вниз, всегда вниз. Дракончику захотелось провалиться сквозь землю и очнуться у себя дома, в своей теплой кроватке. Где-то позади клокотали дебаты, жизнь… Королевский совет готовился отойти на покой с чувством выполненного долга. Нужно куда скрыться из этого коридора, покуда все эти дракончики не повалили из резных дверей. Ах, если бы все эти невзгоды оказались дурным сном! Зигфрид ущипнул себя для верности, но ничего не произошло. Он горько вздохнул и побрел дальше.
Длинный коридор тянулся в далекую бесконечность. Кругом сновали придворные и прочие важные лица, но нынче Зигфриду не было до них никакого дела, и он прятал глаза; их суета казалось ему бесполезной, даже забавной. Он не смог бы выдержать взгляд другого живого существа в это мгновение. Смотреть себе под ноги, только под ноги.
Вот мимо пронесся официант, который высунув язык успешно противостоял трем бокалам, что дерзко покачивались на узком серебряном подносе. “Зачем,” подумалось Зигфриду, “к чему диковинные напитки, когда за окном творится такая трагедия? И почему бедняга-официант так переживает? В королевских погребах наверняка немерено самых разнообразных бочонков на любой вкус – прольет один бокал, сходит за новым. А вельможи подождут. К чему такая спесь, коль от волнения всегда только хуже?” Так размышлял дракончик.
Проходя мимо очередного оконца, Зигфрид заметил, что на улице сделалось совсем темно. Неужели он так долго был на аудиенции? Стоя перед окном и глядя вниз на расцветающие огни столицы, он понял: сражение проиграно, а беда все еще здесь, никуда не делась, не отступила. Сумерки ползли по горе вверх, опутывая своими щупальцами башенки и штандарты, затягивая замок в сонную долину, в которой уже покоился целый город. Что-то как будто укололо дракончика, и он очнулся. Нужно было действовать. Не все еще потеряно. Нужно во что бы то ни стало найти этого лакея, или повара – этого загадочного помощника.
– Скажите-ка, а какой нынче час? – спросил Зигфрид первого попавшегося на глаза дракончика, бровь которого сразу же в лучших традициях королевского двора возмущенно поползла вверх – где это видано в приличном обществе, чтобы у незнакомых драконов спрашивали время? Тем не менее, утонченный аристократ не позволил своему негодованию проявить себя более явно и весьма толерантно откашлялся.
– Хм! – сказал он басом, – нынче установился шестой час вечера!
Говорить с таинственным незнакомцем менее расплывчато, вне всяких сомнений, противоречило правилам придворного этикета. Но почему же сделалось так темно? Зигфрид перестал различать часы, пока путешествовал.
– А скажите, пожалуйста, – не унимался Зигфрид, – всегда ли в это время суток на улице столь темно? Ведь сейчас ранняя осень, не слишком ли скоро потемнело?..
– Хм! – ответил изумленный аристократ, позволяя второй своей брови взлететь на самый лоб. Неслыханная дерзость!
– Хм! – повторил он, невольно бросая взгляд на вечернее небо за окном, и добавил, – тучи!
– Вам кажется, что это просто-напросто пасмурная погода? – догадался смышленый дракончик Зигфрид. – Но посмотрите же, на небе ни облачка! Скажите, вы были на совете у короля Пафнутия? Вы случайно не слышали мой рассказ? Мне кажется, что это фальшивое солнышко все темнеет с каждым днем; темнеет и темнеет, и будет темнеть, покуда весь мир не станет мрачным. Я бы так не хотел всегда жить в сумерках! Вы поможете мне? Может быть, король услышит меня, если кто-нибудь важный подтвердит мое наблюдение?
– Хм! – задумчиво ответил придворный аристократ и с достоинством удалился по своим важным делам.