Сумеречное сердце

Глава 7. Почти семья

Эсмина не выспалась. Да и как можно спать, когда ты сытая, но голодная одновременно? Эсмина усмирила вечный зов, однако остро ощущала другой голод. Причина его шагала в метре впереди и в отличие от нее чувствовала себя прекрасно. Доминик Пятый восстановился на удивление быстро, на то он был и колдун. Когда пришли в лагерь, Ник завалился спать под кедрач, будто его пять минут назад и не пытался убить вампир. Не намеренно, конечно, но сейчас Эсмина остро осознавала, на каком волоске от смерти он находился.

Она постоянно о нем думала. Об этом проклятом чернокнижнике, который так неожиданно появился в ее сумеречной жизни. Ник пробуждал в ней странные чувства. Как вампир, она хотела каждую каплю его крови. Эсмина еще никогда так сильно не желала ни одного человека. Но странное дело — этот колдун умудрился пробудить в ней еще и зов плоти, который она не слышала уже много лет. То, что случалось с Кройном, было другое. Вампиры занимались любовью от скуки, потехи ради. Человеческая любовь со всей ее страстью и оттенками оставалась за гранью. Когда становился слышен зов крови, другие голоса тела затихали. У некоторых навеки.

Эсмина была очень старым вампиром. Какое-то время она вела дневник, где считала года. Добравшись до семидесяти, устала и сожгла записи. В них все равно была лишь одна кровь. Глядя на Ника, она была уверена, что и ему сейчас не тридцать-сорок, на которые он выглядел. Что-то во взгляде колдуна выдавало древность и усталость, которые иногда смотрели на мир из глаз Эсмины. Ей хотелось догнать его, растормошить, задать вопросы о том, как жил, кого любил, во что верил. Но после того как они экспериментальным путем выяснили, что вампир в Эсмине сильнее, между ними выросла тонкая ледяная стена — пока еще прозрачная и похрустывающая, готовая разломаться от первого теплого взгляда, робкой улыбки, случайного касания. Хватило бы намека на то, что все можно начать заново, но обе стороны шли разными дорогами, хотя их ноги мяли одну и ту же придорожную траву.

Думала Эсмина и о девочке, и даже о наглом котяре. Эта компания тоже шла впереди. Уилли по-прежнему лопотала тарабарщину, а когда догадалась, что Ник ее понимает, пересела с шеи вампирши на плечи колдуна. Эсмина почувствовала укол ревности, но убедила себя, что, может, оно и к лучшему. Привязываться сильнее к мертвому духу было опасно.

Чернокнижник был уверен, что в конце пути их ожидала могила Уилли. Явная или нет — уже не имело значения. Важно было то, что скоро все закончится. Это там, в Млыве, казалось, что Готенружский замок находится на краю света, но на то оно было и болото, чтобы всех в себя затягивать. Не только физически, но и мысленно. Бродя по Млыву, Эсмина была уверена, что весь остальной мир лежал где-то запредельно далеко. Он же оказался рядом — стоило протянуть руку и сделать шаг. С удивлением Эсмина заметила, что даже немного скучала по тем дням. Тогда все казалось простым. Утоли голод и живи дальше. Сейчас она была относительно сыта (абсолютно сытыми вампиры бывали редко), но впервые испытывала такую гамму желаний одновременно. Жизнь казалась сложной, собственные поступки маловразумительными, будущее потерялось в дебрях неопределенности.

Меньше всего она думала о клане вампира Петра Дракона, с которым Кройн всегда находился исключительно во враждебных отношениях, о колдуне, которого Ник назвал другом (во что Эсмина не верила, так как «дружба» и «черная магия» были несовместимыми понятиями), и уж совсем не хотелось занимать голову мыслями о Гайдахан, предводительнице оборотней-медведей. Оборотни и вампиры ладили еще хуже, чем люди с нечистью.

Сердито глядя в спину Ника, сжимая в руке маленькую ладошку Уилли и пытаясь не споткнуться о кота, который мельтешил под ногами, Эсмина мрачно шагала за колдуном, который почему-то решил, что он в их компании главный.

— До Гранвэла дойдем пешком, здесь недалеко. Там подготовимся и отправимся к Петру в замок. Придется нанимать экипаж. Я в ту гору не заберусь, да и пеших у Дракона чаще всего едят.

Юмор у Ника был таким же плоским, как и его зад. Колун выглядел истощенным, хоть и бодрился. Кто в их компании явно не испытывали проблем с питанием, так это Уилли и кот. Первая постоянно грызла семечки и сушеные ягоды, которые где-то раздобыл для нее колдун, а второй то и дело вылавливал из травы молодых лягушек и пухлых гусениц, разжевывая их прямо на дороге. Эсмина была уверена, что он делал это специально. Ее от вида раздавленных насекомых тошнило.

Она не хотела думать о Петре Драконе, но чем ближе они подходили к Гранвэлу, тем мрачнее становились ее мысли. С Петром Эсмина познакомилась лет сорок назад, когда его клан гостил у Кройна. Много воды и крови утекло с тех пор, но вампира, мечтающего превращаться в дракона, она запомнила хорошо. В те времена Эсмину интересовала только кровь, и, как и другим вампирам, ей было смешно и непонятно, как могут быть другие желания у того, кто живет зовом. Сейчас, несмотря на проклятие ведьмы, зов в Эсмине был по-прежнему силен, но за блеском этого светила стали пробиваться лучи других солнц.

Петр был помешан на драконах и считал, что Кройн хранит драконью кровь. Выпив ее, вампир получил бы способность обращения в могучего ящера. Эсмина в такие байки не верила. Те из ее рода, кто начинал обращаться, долго не жили. Превращения ослабляли силу вампира, и даже Кройн, умевший превращаться во многих ночных птиц, редко пользовался своим даром. Драконы были такой же сказкой, как и феи, в которых мало кто в Готенруге сегодня верил. Кровососы, болотники, русалки, крикуны, ожившие мертвяки и прочая нечисть заявляли о себе регулярно. Не верить в них было так же глупо, как в комаров летом на болоте. А драконы… Путешествуя с Кройном по разрушенному Готенружскому королевству, Эсмина побывала если не во всех пещерах, то в тех, где точно должен был спать дракон. Но нет. В пещерах вампиры находили разве что крикунов или большеголовых, убивали их, занимали обжитое пространство и пировали там, кошмаря округу, пока место не надоедало. В отличие от других главарей вампиров Кройн долго сидеть в одном гнезде не любил, что всегда немного раздражало Эсмину. «Немного» — потому что поступки главного не обсуждались. С недовольными разбирались быстро, неожиданно и беспощадно. Встреча Петра с Кройном закончилась по обычному сценарию. Чужаков убили, а у Петра Кройн собирался вырвать сердце, чтобы добавить в коллекцию, где он собирал органы «конкурентов», но Петр загадочно исчез с вершины башни, где был заточен в плен. Будто его дракон унес.