Страница 29 из 65
Вампирша оглянулась на холм и втянула воздух. Ник, Уилли и кот были на месте, спали. Что ж, утром с колдуном у них состоится весьма интересный разговор. Она отошлет девчонку с бесхвостым к реке, а Пятому устроит допрос. Уж что, а добывать информацию Эсмина умела. При этом вовсе не обязательно калить клинки на костре. Можно и мягко, гипнозом, например. Правда, после ее гипноза люди долго болели, но она рискнет.
Сон ее покинул от слова «совсем», а ждать рассвета рядом с Ником и не трогать его было бы невыносимо. Можно, конечно, умыкнуть его из их импровизированного лагеря и устроить допрос внизу, у речки, но в таком случае силы колдуна точно истощатся, а утром ей все-таки хотелось бы позавтракать.
В этой паутине имелся еще один паук, к которому она, пожалуй, наведается прямо сейчас. Фарэл Огнепал или как там его на самом деле, может, и спит, но его разбудить у нее рука не дрогнет. И да простит ее Роза.
До города Эсмина добралась быстро: буквально летела, а не шла. Краусон мирно спал, ворота были заперты, на стенах виднелись часовые. Эсмина уже собиралась было перепрыгнуть, даже нашла подходящее место, но в последний момент передумала и осмотрелась. Снаружи — никого. В придорожных кустах квакали весенние жабы, звенели комары, ухали совы. Ночных посетителей в Краусоне явно не ждали. Вампирша прищурилась и внимательнее поглядела на стены. Такой, как Даник, мог бы ничего и не заметить, сигануть вверх и попасться в невидимые сети, но столетняя Эсмина почувствовала ловушку издалека. Едва заметная дрожь над краем кирпичной кладки, прямо у ног часового, — вот, что ее насторожило. Даже если Ник и не устанавливал никаких защитных заклинаний, кто-то это сделал до него. Вампирам в город был вход воспрещен. Возможно, они не могли пройти в него и днем. Теперь Эсмина вспомнила, как Ник взял ее за руку и притянул к себе, когда они проходили сквозь открытые створки. Что же такое получалось? Снова игра? Возможно, колдуну сегодня спать все-таки не придется.
Обратно она шла медленно. Все думала, искала причину странного поведения колдуна. А когда обернулась, то увидела, как в одной из башенок, что стояла ближе всех к стене, горит свет в окне и мелькают тени. Зрение вампира острее, чем у человека, и Эсмина, особо не напрягаясь, поняла, что узнает фигуры, стоящие у окна. Фарэл и Роза задернули шторы, но вампир все равно их узнала. Ткань не могла быть преградой для нечеловеческих глаз.
Кем бы ни был Фарэл — охотником или аптекарем, но целовался он мастерски. Эсмина даже прислонилась к дереву, наблюдая, как мужчина ласкает возлюбленную. Роза обнимала его за шею, запрокинув голову и прикрыв глаза. Поняв, что они оба обнажены, Эсмина отвернулась, чувствуя на сердце незнакомую тяжесть. Плотская любовь давно стала для нее чем-то обыденным; вампиры занимались ею каждую ночь, наслаждаясь моментом в перерывах между жаждой крови. Любовь Фарэла и Розы казалось какой-то осознанной, вечной. Наконец, Эсмина определила, что с ней творилось: она завидовала лютой завистью. Что делать с новым чувством, она не знала.
За спиной стоял Ник и тоже смотрел на свет в башне. Он не мог видеть сливающиеся в страсти фигуры, но, кажется, о чем-то догадывался. Колдун наверняка знал, где жил его друг.
— Ты уже встретила Даника, верно? — спросил он ее. — И он, конечно, все разболтал.
По лицу Эсмины ползли мрачные тени, и так как вампир молчала, то выпуская, то втягивая когти, Ник торопливо продолжил:
— Я пытался снять с тебя Проклятие жертвенной крови. В одной из книг говорилось, что, если вампир совершит добрый поступок, то может освободиться. Мне вампиры редко когда нравятся, но ты стала исключением. Что-то есть в тебе такое… особенное.
Его рука легонько коснулась ее ладони, и Эсмина не отодвинулась. Слушала внимательно — не только ушами, всем сердцем.
— Свой интерес у меня тоже был, — признался колдун. — Еще никому не удавалось снять подобное проклятие. Но попытаться стоило. Если бы рассказал, механизм бы не сработал. Да он все равно не подействовал. Видимо, что-то не так сделали.
— И какие же добрые дела я совершила? — прищурилась Эсмина.
— А ты разве не заметила? — Ник сделал шаг вперед, оказавшись в такой же близости от нее, как Фарэл от Розы. Еще движение, и их губы могли соприкоснуться.
— Ты спасла меня от казни, — прошептал он, обдавая ее дыханием, которое пахло хвоей, — и тогда я вспомнил об этом старом рецепте с добрыми поступками. Меня должны были казнить местные, а не Фарэл, они просто ждали ночи, чтобы получилось зрелищнее. Фарэла я встретил, когда бегал за сумкой с книгами. Он заехал в Ялмар по делам и наверняка тоже попытался бы мне помочь, но без такой гарантии, как это вышло у тебя. А когда ты заснула у реки, на наш лагерь случайно набрели Даник с Мием и Клаем. Это оказалось удачным совпадением, мы не виделись лет пять. Они заплутали и случайно сделали крюк к Ялмару. Безобиднее нечисти я не встречал. Надеюсь, ты ничего им не сделал. Не сделала, верно?
Эсмина не хотела, чтобы он отстранялся, поэтому торопливо кивнула. Ей хотелось, что колдун никогда не прекращал свой рассказ. Говорил и говорил, а она бы слушала и вдыхала запах его крови, который будоражил и успокаивал одновременно.
— Я сбегал в Ялмар, отыскал Фарэла и уговорил его подыграть. Вампиры тоже отказывались, но все они были мне кое-что должны, поэтому им пришлось согласиться. Фарэл со знакомыми жгли листву, а ты уговорила меня спасти лес от пожара. Твое второе доброе дело после моего спасения. Потом ты спасла человека от страшных пыток, а потом лес от вторжения нечисти. А еще ты заботишься о маленькой девочке. Но, увы, видимо, механизм заклинания чувствует подставу. Ты все это делала не от сердца.
— Но ведь я могу попытаться сделать доброе дело по-настоящему, без всяких там розыгрышей? — с надеждой спросила Эсмина и тут же потухла, увидев, что Ник грустно качает головой.
— Не сделаешь, — сказал он. — Ты знаешь почему. Что ты хочешь сейчас больше всего? Чего желаешь всегда?
Она замолчала, чувствуя, что, кажется, знала ответ.
— Ты очень красивая, Эсмина, — прошептал Ник и поднял руки, будто собираясь обнять ее за плечи, но его ладони так и застыли в воздухе. Он ее не коснулся.
— Любой мужчина в здравии и рассудке захотел бы такую женщину. Я хочу тебя с тех пор, как увидел тебя на той площади. И мне стоило адовых мук отказать тебе, когда мы оказались вдвоем на той опушке сегодня вечером. Подумай и признайся честно себе и мне. Что ты больше всего желала?