Сумеречное сердце

Разум понимал, что она попалась, как кровосос-первогодка, но поделать Эсмина ничего не могла. Прекрасный аромат жасмина был опасен для вампиров так же, как и одуряющая вонь чеснока. Только если последний отпугивал, вынуждая бежать сломя голову, то первый заставлял терять контроль, действуя, как наркотик. Эсмине уже мерещились маленькие девочки, которые выглядывали из цветов и махали ей крохотными ручками.

Учуяв запах жасмина, такой опытный вампир, как она, должен был немедленно сунуть нос в землю, запихать в ноздри пахучую траву или просто нюхнуть какой другой гадости, которая бы перебила цветочный аромат. Но Эсмина была настолько увлечена мыслями о Доминике, что умудрилась пропустить тот момент, когда запах жасмина проник к ней в голову. Рассказывали, что некоторые вампиры так и гибли. Торчали у кустарника, пока он не переставал цвести, умирая от истощения. Болтали, что проклятые жасмины в этих краях цвели все лето.

Неизвестно, сколько бы еще Эсмина вдыхала аромат белых цветов, если бы она вдруг не потеряла способность дышать. Удавка, наброшенная на шею, не могла причинить вреда вампиру — но только если речь шла об обычной веревке. Эта же была покрыта серебряными колечками, которые врезались в горло, заставив ее рухнуть на колени и вцепиться в удавку пальцами.

— Попалась, — прохрипел сзади довольный мужской голос. — Этот улов получше твоего колдунишки будет. Вампир! Да еще без клана — таких нечасто встретишь.

Перед глазами Эсмины показалось бородатая физиономия с кустистыми бровями и бакенбардами. Глядя на такого человека, в первую очередь хотелось сказать — у него слишком много волос! А учитывая их ярко-рыжий цвет, становилось понятно, что Огнепалом его назвали не только за любовь к огню.

Удавку чуть ослабили, и она смогла повернуть голову. Второй охотник был не настолько колоритным. Обычный мужлан, каких в том же Ялмаре встречалось с избытком. Если у Фарэла хоть какой-то отпечаток интеллекта на заросшем лице виднелся, то второй был похож на обтесанный топором пенек.

— Будем считать, что нам повезло, — помощник Фарэла окинул плотоядным взглядом грудь Эсмины и присвистнул. — Даже жалко такую бабу казнить.

— Это не баба, а демон в человеческой шкуре, — сурово произнес охотник на нечистую силу. — Если бы не жасмин и не мой серебряный шнур, она разорвала бы тебе глотку играючи, даже не напрягаясь. И это не везенье, это я молодец. Когда цветет жасмин, я обычно всегда обхожу кустарники. Глядишь, где и встретится какой-нибудь застрявший вампир. Эта на вид опытная, а попалась. Может, голодной была, раз так легко отвлеклась. Обычно, чем старше вампир, тем он легче от таких ловушек природы уходит.

— С чего ты решил, что она опытная?

— Видишь шрамы на шее и руках? — Фарэл оказался глазастым. — Ее не один раз убить пытались, и она всякий раз уходила. А еще — молчит. Молодые обычно кричат, а это знает, что я могу ее голос поймать. Правда, детка?

Эсмина молча ему улыбнулась, мысленно проклиная все жасмины на свете. С Раковиной она познакомилась лет десять назад, хотя болтали, что в Готенруг их завезли недавно, едва ли не в последние годы. Видимо, ей тогда попался какой-то прогрессивный охотник, экипированный последними модными штучками. Он и рассказал про Раковину, показав в наглядности, как она действовала. Любое слово, сказанное рядом с этим хитроумным изобретением, попадало внутрь Раковины, оседало там, а позже сводило с ума того, кто имел неосторожность его произнести. Разумеется, действовала Раковина только на нечисть, но особенно на вампиров. Охотники любили «ловить» в штуковину возмущенные вопли молодых и неопытных нечистей, а после изводить их многократно повторяющимся голосом, который то становился громогласным, то превращался в шепот. Никто другой эти звуки не слышал, но, проведя неделю в клетке наедине с собственными воплями, искаженными Раковиной, Эсмина была готова оторвать себе голову лишь бы их не слышать. С тех пор в присутствии охотников она молчала.

— Ничего, запоет, как станем ей пятки жарить, — довольно протянул второй охотник, поднимая Эсмину с колен и подводя к лошади. Арбалет с серебряным болтом в руках Фарэла делал ее послушной. Вампирше уже приходилось ловить в себя арбалетные болты и повторения опыта не хотелось. А еще она поймала себя на мысли, что рада тому, что первой поймали ее, а не колдуна. За себя Эсмина не волновалась. Охотники всегда допускали какую-нибудь оплошность, которой можно было воспользоваться. А вот если причинят вред ее Нику, где в этих дебрях искать второго добровольца? Точно не среди охотников. Интересно, с каких пор она стала называть колдуна «своим Ником»?

— Дурень, — тем временем отругал помощника Фарэл. — Она же вампир, а не ведьма. С нее хоть кожу снимай, а все равно улыбаться будет.

— Не чувствует боли? — судя по наивным вопросам, второй помощник был совсем неопытным.

— Да все эта тварь чувствует, — хмыкнул Огнепал, усаживая Эсмину на лошадь и привязывая ей руки к седлу серебряными кандалами. Как же она ненавидела серебро!

— Просто они выносливее, чем те же ведьмы. Лучше, чем кол в сердце, еще ничего не придумали. Повезем ее сразу в город. Завтра праздник, народу с окрестностей соберется. За публичную казнь вампира герцог точно денег отвалит, не поскупится. Посадим ее на кол, голову для верности отрубим. А для безопасности жасмином всю площадку обложим. Жаль, что чеснок в этом году дорогой, а так можно было ей в желудок напихать. Они тогда совсем с ума сходят, катаются по земле, когти и клыки выпускают, а сделать ничего не могут. Помню, когда в последний раз такое показывал, детишкам очень понравилось. Столько ребятни собралось! Разумеется, казнить ее ночью будем, от солнца они погибают быстро и довольно безболезненно. Миг — и сгорели!

Слушая Фарэла, Эсмина даже не удивлялась. Таких речей она в свое время понаслышалась с избытком. Хоть бы чем этот охотник отличился. Только лес горазд жечь. Дымом пахло сильнее. Некстати подумалось о Уилли, сидящей в холодной воде. Постепенно легкое недовольство от встречи с Фарэлом Огнепалом начинало перерастать в злость. А еще от охотников ужасно смердело, и тонкое обоняние Эсмины страдало вдвойне, так как аромат жасмина продолжал дурманить. Фарэл появился как нельзя вовремя, и вампирша с нетерпением ждала, когда ее увезут подальше от злополучных кустов. Ведь самой уйти не получалось.

Словно прочитав ее мысли, второй охотник отломал благоухающую ветку и прикрепил ее к седлу позади Эсмины. Она постаралась придать лицу горестное выражение, но, кажется, переиграла. Подойдя, Фарэл вытащил ветку и выкинул ее подальше в заросли.