Ледяной котёнок

— Да, итак, потом он проводил меня до двери. Я уже решила, что не буду спрашивать его номер.

— Почему бы нет? Женщины могут попросить номера. Это двадцать первый век, Котенок. — Мэри растворяется в хихиканье.

Трудно рассказать эту историю, не упомянув роль Котенка, которую она считает очаровательной. И так как я не хотела сглазить это, что бы это ни было, я еще никому не рассказала о прошлой ночи. Приятно наконец поделиться и получить небольшой женский отзыв.

— Ну да, в двадцать первом веке все еще отстойно получать отказ от больших горячих парней, когда ты спрашиваешь их номер, а они тебе отказывают. — Боковым зрением я вижу, как Мэри кивает.

— Итак, что произошло, когда ты ушла? Он поцеловал тебя?

Я стону.

— Нет. Он наклонился, как мог, но вместо этого сказал что-то сексуальное мне на ухо, а затем открыл дверь, чтобы я вышла. Он сказал: «Спокойной ночи, Котенок. Сладких снов». Это были его прощальные слова. — Я говорю это так, как будто с тех пор не прокручивала их в уме снова и снова.

— А сегодня ты получила посылку-сюрприз, чтобы ты могла надеть его джерси и посетить его игру. Он может быть медленным в физическом плане, но я думаю, можно с уверенностью сказать, что ты ему нравишься-аааа!

Мэри начинает кричать, когда все вскакивают на ноги, чтобы посмотреть, как Джексон вырывается с шайбой. Я присоединилась к остальной толпе, крича на ногах, и когда Джексон забивает шайбу мимо натянутой перчатки вратаря в сетку, я подпрыгиваю, как сумасшедшая.

Каким-то образом я теперь ношу большой пенопластовый палец Мэри, машу им над головой, пока толпа начинает скандировать «Джек-сон, Джексон-сон!»

Пока арена сходит с ума, Джексон проезжает мимо, смотрит прямо на меня и подмигивает. Мое сердце останавливается. Он улыбается, потный, тяжело дышит, и я думаю, что у меня только что был оргазм.

Мои бедра трясутся, и я падаю на свое место. Оглянувшись, я вижу, что Мэри подняла коробку с попкорном и почти закрыла лицо. Я думаю, это для того, чтобы скрыть ее дерьмовую ухмылку. Я не знаю, почему она так взволнована тем фактом, что у Джексона может быть что-то для меня. Но она настолько чертовски материнская, что, держу пари, у нее в крови любовь к романтике.

За пять минут до конца игры парень в костюме, который выглядит так, как будто он здесь работает, машет рукой из прохода, чтобы привлечь мое внимание. Он держит в руке знакомый на вид белый конверт и показывает его мне. Когда я киваю в знак признания, он передает его человеку в конце ряда, показывая, что они должны передать его вниз. Услышав мою историю, я почти уверена, что Мэри точно знает, что это такое. Открыв конверт, я нахожу внутри еще одну открытку.

Маленький котенок,

Я знаю, что сегодня вечером я уже отнял у тебя много времени этой игрой, но я жадный. Пожалуйста, приходи на нашу вечеринку после игры в The Den. Это бар недалеко отсюда. Я должен прибыть с командой, иначе я бы предложил тебя подвезти.

Твой Игрок Глава Восьмая

Кейтлин

Это место сумасшедшее! Оно довольно большое для бара в центре города и битком набито людьми. Уровень шума зашкаливает, поэтому вам нужно быть в чьем-то Kool-Aid^[4], чтобы услышать, как они говорят. Это похоже на продолжение энергии с арены, и я думаю, можно с уверенностью сказать, что все здесь знают, что игроки «Sleet» уже в пути.

Мэри оказалась кладезем информации. Судя по всему, она всю жизнь болела за хоккей и посещает как можно больше хоккейных матчей. Ее муж скончался почти четырнадцать лет назад, но в детстве он играл в хоккей и привил любовь к этому виду спорта всей их семье.

Наряду с правилами игры, Мэри научила меня тому, что полураздетые цыпочки, которые, кажется, разбросаны по всему бару, называются «хокейные зайки». И, очевидно, их цель — «трахнуть игрока и заполучить сахарного папочку», по крайней мере, так говорит Мэри. Она признает, что не все они так плохи, как она говорит, но есть несколько человек, которые заслужили неприятную репутацию.

И да, я знаю, что в письме Джексона не говорилось, что я могу пригласить друга, но сегодня Мэри оказалась чем-то вроде находки. А когда я спросила, не хочет ли она пойти со мной, она загорелась, как возбужденный щенок. Кроме того, я полагаю, что команда прибудет через некоторое время, а пить с Мэри куда веселее, чем сходить с ума в одиночестве.

Как только мы пришли сюда, она пошла в бар и вернулась с водкой с клюквой для нас. Она сказала, что покончила с пивом и что сок делает его полезным для здоровья напитком. С такой логикой трудно поспорить. Я определенно остановлюсь после этого, потому что хороший кайф – это нормально, но я не хочу быть в хлам, когда появится Джексон.

Я напоминаю себе об этой мысли, когда шум перед баром сигнализирует о прибытии игроков.

Я не могу сдержать улыбку, расползающуюся по моему лицу, когда поворачиваюсь к Мэри и кричу:

— Он здесь!

Приказав Мэри оставаться на месте, я продвигаюсь вперед, чтобы найти Джексона.

Размер толпы замедляет мое продвижение, но то, что я быстро проскальзываю между телами, идет мне на пользу. Наконец, я подбираюсь достаточно близко, чтобы заметить Джексона. Он принял душ, и его волосы все еще выглядят немного влажными. На нем черные классические брюки и серая рубашка на пуговицах с закатанными рукавами.

Я осматриваю его. Дважды.

Желая быть храброй, я кусаю губу и начинаю подходить ближе.

Он разговаривает с одним из своих товарищей по команде, и оба они игнорируют двух женщин, отчаянно пытающихся привлечь их внимание. Словно чувствуя, что я смотрю на него, он поднимает взгляд и встречается со мной взглядом. Кивнув своему другу, Джексон обходит дам и идет ко мне.

Быть большим и пугающим имеет свои преимущества, например, заставить толпу расступится по чистой воле.

Дыхание спустя Джексон останавливается в футе от меня. Мое сердце замирает, когда он подносит руку к моему лицу, проводя большим пальцем по моей щеке.

— Котенок, ты пришла. — Выражение его лица наполнено чем-то теплым и милым.

— Тебе трудно сопротивляться, Джексон Уайлдер. — Он ухмыляется. — И, судя по всему, ты неплохо играешь в хоккей. — Мое невозмутимое лицо подводит меня, когда я ухмыляюсь ему. — Поздравляю с победой!

Зная, что алкоголь немного ударил мне в голову, но, не заботясь о том, чтобы остановить себя, я вытягиваюсь на носочках, чтобы обнять его за шею. У меня возникает вспышка беспокойства, но прежде чем оно перерастает в панику, Джексон слегка наклоняется и обнимает меня в ответ, окружая меня своим свежим ароматом душа и сильными руками. Я не могу ничего с собой поделать; я утыкаюсь лицом в его шею и вдыхаю.

Немного отстранившись, я говорю ему на ухо.

— Пойдем со мной, у меня есть друг, с которым я хочу тебя познакомить. — Я все еще слишком близко к нему, поэтому при каждом слове мои губы касаются его кожи. Я вижу, как его челюсть дергается, и я не уверена, от раздражения это или что-то еще.

Отступив, я беру его за руку и начинаю вести сквозь толпу туда, где оставила Мэри. Сделав несколько шагов, я оглядываюсь назад и вижу, что он смотрит в потолок. Его лицо – одно из тех, Господи, дай мне терпение, которые я получала от своей матери раз или двадцать. Я не хочу ни от кого получать такой взгляд, особенно на Джексона.

Внезапно останавливаясь, я отпускаю руку Джексона, и его внимание возвращается ко мне.

— Извини... Если тебе нужно поговорить с другими людьми, ничего страшного. Я полностью понимаю. Я уверена, что многие из этих людей здесь для тебя. — Мои руки трясутся. Я ненавижу чувствовать эту неуверенность в себе.