Страница 70 из 77
Глава 24
В Новгороде шёл мелкий противный дождь. Поезд не спешил и прибыл с получасовым опозданием в районе семи часов вечера. Я вышел из вагона, мечтая побыстрее добраться до гостиницы, и неожиданно увидел на перроне Женьку.
Она стояла в приталенном сером пальто, под чёрным зонтом и кого-то высматривала, сердито ёжась от порывов холодного ветра.
— Женька! — крикнул я, улыбаясь до ушей. — Привет! Кого встречаешь?
— Гореликов! — покачала головой Женька. — Ну, сам подумай! Разумеется, тебя. Между прочим, мог бы и не опаздывать!
Я по-дурацки разулыбался.
— Это не я, это поезд!
— Рассказывай! — ехидно хмыкнула Женька и качнула зонтом так, чтобы он прикрывал от дождя и меня тоже. — Ладно, идём!
— Ты откуда узнала, что я приеду? — удивился я. — Я же не звонил.
— Зато из твоего университета позвонили в дирекцию музея, — объяснила Женька. — Сказали, что приедет Гореликов, и ему надо выделить сопровождающего и показать всё, что он попросит.
— Ничего себе! — ещё больше удивился я. — А ты работаешь в музее?
— Подрабатываю, — уточнила Женька. — Ты идёшь, или нет?
— Мне в гостиницу надо сначала, — сказал я. — Хочу рюкзак оставить.
— Разбогател? — снова хмыкнула Женька. — Знаешь, сколько гостиница стоит? Или тебе расходы оплачивают?
— Нет, — признался я.
Андрей Сергеевич предлагал мне деньги на расходы, но я их не взял. Сам не знаю, почему. Проснулась неожиданная гордость. Кроме того, мне показалось, что, взяв деньги, я признаю факт своей работы на КГБ. Глупо, но именно это меня остановило. А Андрей Сергеевич не стал настаивать.
— Поживёшь у нас, — твёрдо заявила Женька. — Всё равно мне теперь всюду с тобой таскаться по заданию музея. Сэкономим время на встречах.
— А твои родители не будут против? — спросил я.
Но Женька только в третий раз хмыкнула и решительно направилась к выходу с платформы.
Я догнал её.
— Хорошо. Но по пути непременно зайдём в магазин. Надо хотя бы к чаю что-то купить.
У меня хороший «Гастроном» возле дома. — сказала Женька. — Мы всё время туда ходим.
— Рассказывай, как дела, — улыбнулся я. — Знаешь, Женька, я очень рад тебя видеть!
Женька бросила на меня быстрый взгляд.
— Учёба началась. А по вечерам я подрабатываю в фондах музея — заношу найденные берестяные грамоты в каталог. Николай Лаврентьевич выбил мне ставку. Сказал, что бесплатно работать неправильно.
— И он совершенно прав, — поддержал я решение профессора Ясина.
— А недавно к нам приезжали немцы. Целая делегация! Очень интересовались раскопками, просили перевести им грамоты.
— Немцы? — нахмурился я.
Это было неожиданно.
— Чем конкретно они интересовались?
— А тебе зачем? — удивилась Женька.
— Да просто так. Хочется знать, что интересует немцев в русской истории.
— Больше всего спрашивали про Александра Невского. Ты же знаешь, что Тевтонский орден чуть не захватил Новгород. Я им перевела все грамоты того периода.
— И грамоту, в которой говорится про ключ, тоже?
— Конечно. Забавно! Мы её между собой так и называем — грамота про ключ. А ты тоже её запомнил, да?
За разговором я не заметил, как мы подошли к гастроному. Большой магазин с высокими стеклянными витринами располагался на первом этаже кирпичного жилого дома.
— Наверное, надо взять торт, — сказал я. — Или конфет каких-нибудь.
— Нет, торт не надо, — неожиданно возразила Женька. — От сладкого болят зубы, и портится фигура.
В результате мы набрали полную сумку продуктов — гастроном оказался неожиданно хорошим. Помимо сыра, десятка яиц и «Докторской» колбасы нам удалось купить сервелат, свежие овощи и килограмм краснобоких яблок. Яблоки оказались с коричневыми пятнышками — недовольная жизнью продавщица не позволила нам выбрать фрукты по своему вкусу.
Женька порывалась отдать половину денег, но я оказался непреклонен.
— Это я иду к тебе в гости, да к тому же экономлю на гостинице. Забудь.
Кроме продуктов я купил бутылку «Киндзмараули» — тёмную, с высоким горлышком и красивой серебристо-чёрной этикеткой.
Мы вышли из гастронома, прошли ещё немного и свернули во двор с непременной песочницей и ржавыми качелями.
Женька жила на пятом этаже. Несмотря на пологие лестницы, к концу подъёма я порядком запыхался — плечи оттягивал тяжёлый рюкзак, да и сумка с продуктами весила немало.
Женька открыла дверь ключом, и мы вошли в тёмную маленькую прихожую.
— А где родители? — шёпотом спросил я. — Спят?
— Папа с мамой уехали на неделю к родственникам, — расстёгивая пальто, ответила Женька. — Подержи!
Я снял с её плеч пальто, а Женька раскрыла зонт, с которого полетели на пол капли воды, и поставила его сушиться в ванной.
— Проходи!
Оставив рюкзак в прихожей, я подхватил сумку с продуктами и прошёл на кухню.
Кухня оказалась небольшая. В ней едва умещались плита, холодильник, раковина и прямоугольный обеденный стол с тремя табуретками.
— Ты голодный? — спросила Женька, входя на кухню вслед за мной.
Она уже успела переодеться в домашнее платье и убрала рыжие кудряшки в пушистый хвост.
— Давай, я приготовлю омлет с колбасой, а ты пока порежь сыр и овощи. И открой вино.
Под тихое шипение омлета на чугунной сковороде я нарезал тонкими ломтиками сыр. Помидоры разрезал на дольки, а огурец — кружочками. Нашёл в кухонном ящике штопор и открыл вино.
— Поужинаем в комнате, — сказала Женька. — Раздвинь, пожалуйста, стол.
Женька жила в трёхкомнатной квартире с большой проходной гостиной и балконом. Светлая полированная стенка, стеллажи с книгами, диван, телевизор и проигрыватель на журнальном столике.
Привычный советский уют.
Я придвинул к дивану стол-книжку и разложил одну половину. Затем вышел на балкон.
Дождь уже прошёл. По верхушкам берёз вровень с балконом пробегал холодный осенний ветерок. Тонкие ветки вздрагивали и роняли вниз крупные прозрачные капли. Дальше, сквозь желтеющую листву проступали крыши домов, крытых поржавевшим железом.
Я стоял, держась за железные перила балкона, и дышал чистым осенним воздухом.
— Саша, помоги, пожалуйста! — позвала меня из комнаты Женька.
Я вернулся в гостиную. Стол уже был покрыт белой кружевной скатертью.
Я помог Женьке принести из кухни тарелки, разлил по тонким бокалам рубиновое вино.
— За встречу!
— За встречу!
Бокалы тихо зазвенели. Вино было сладким, в нём чувствовался вкус спелого винограда.