Страница 18 из 27
Домой ехали молча. Розали ломала голову над правдоподобным объяснением. Ее пальто было застегнуто на все пуговицы, и потому отец не видел, что внизу. Пожалуй, она скажет, что подруга позвала ее посидеть в баре за выпивкой. Такое объяснение явно не понравится родителям, но сказать правду она ни в коем случае не могла. Каково было бы родителям узнать, что она работает танцовщицей в «Баре Джонни»! У ее властного отца мог случиться припадок, а мать, не догадывающаяся, чем занимается дочь, закатила бы истерику. Родители и понятия не имели о настоящих удовольствиях.
Отец Розали занимал высокий пост в Министерстве общественных работ. Он гордился тем, что во время послевоенной неразберихи и непонимания между министрами способствовал осуществлению всех задач, касающихся восстановления Франции. Карьера означала для него все, а к жене и детям он относился с едва скрываемым безразличием.
Своей тайной Розали поделилась лишь с сестрой. Клодетта, которая была старше ее на девять лет, пообещала не разглашать тайну, однако настоятельно посоветовала бросить это занятие. Сестра жила в Англии с мужем и тремя дочерьми: Элен, Элизой и малышкой Флоранс. Ее муж был наполовину французом и наполовину англичанином. Клодетта регулярно навещала родителей, а в промежутках Розали остро недоставало присутствия сестры. В родительском доме не было душевного тепла, зато там очень пеклись о соблюдении внешних приличий. Всякое проявление чувств подавлялось. Розали внушали, что ее обязанность — стать хорошей женой и матерью. Клодетта была единственной, кого она любила.
Дома родители устроили ей отвратительный допрос с пристрастием, однако Розали твердо держалась придуманной истории: во всем виновата подруга, которая позвала ее в «Бар Джонни» и сбила с пути истинного.
— А что это за черная гадость у тебя вокруг глаз? — сердито спросила мать.
— Я…
— Кто эта подруга? — перебила ее мать, не дождавшись ответа.
Отца больше интересовало другое.
— Я не потерплю, чтобы ты якшалась с коммунистами! — твердо заявил он.
— Я их вообще не видела, — твердила Розали, что было абсолютной правдой.
Отец поддерживал «Аксьон франсез» — правую националистическую организацию, которую, если верить слухам, финансировал парфюмер, предприниматель и газетный издатель Франсуа Коти. Если верить тем же слухам, у знаменитого парфюмера было предостаточно любовниц и незаконных детей, но отец Розали закрывал на это глаза. Ему было гораздо важнее, что за годы войны Коти стал одним из богатейших людей Франции и поддержал несколько его проектов реконструкции. При всей смеси правды и домыслов, окружавших личность знаменитого парфюмера, ясно было одно: он и другие деятели правого крыла усиленно насаждали в народе страх перед коммунистами, чтобы уберечь Францию от социализма.
Мать по-прежнему требовала назвать имя подруги, подбившей Розали отправиться в бар.
— С этой девушкой я познакомилась в балетной школе, — соврала Розали. — Зачем тебе ее имя? Она уже ушла оттуда.
— Так вот, больше не смей с ней встречаться! — заявила мать. — И вообще, тебе пора попрощаться с балетом. Я позвоню в школу и отменю твои дальнейшие занятия. Зато ты будешь чаще ходить на уроки машинописи. — (Розали тихо застонала.) — Для балерины ты слишком высока ростом и слишком…
Мать не договорила, но Розали и так знала окончание фразы. Да, у нее было совсем не балетное телосложение, что явилось одной из причин, почему Джонни охотно взял ее на работу. Американцам нравились женщины, у которых было за что подержаться, а не тощие и плоские парижанки-доходяги.
— Тебе пора найти подходящего мужа, — продолжала мать. — Иначе останешься старой девой. Ты же не можешь вечно жить под нашей крышей и делать все, что тебе в голову взбредет.
Розали отвернулась. Когда она найдет своего избранника, то сразу поймет: это он. У нее запоет сердце, она будет задыхаться от страсти. Ни одна из кандидатур, предлагаемых матерью, не вызывала у нее ни малейшего трепета.