Потаенный дворец

Глава 7

С момента первого выступления Розали прошло несколько недель. Этим субботним вечером она готовилась в очередной раз выйти на сцену. «Бар Джонни», как называлось заведение, был полон. Обилие света и смеха вокруг вызывало у Розали нервозность. Ей казалось, что эта яркая, блистательная часть Парижа вдруг поднимется в воздух и исчезнет, а она тогда будет вынуждена вернуться в унылый мир своих родителей. Она быстро оглядела лица собравшихся. Так она делала каждый вечер. Мало ли, вдруг среди зрителей или посетителей бара окажется кто-нибудь из родительских друзей. Вероятность этого была крайне мала, и все же Розали продолжала изучать публику. Не увидев знакомых лиц, она облегченно вздохнула. Тело наполнилось приятной энергией. Еще немного — и она поднимется выше облаков и будет вечно там парить. Глядя на нее, Ирен покачала головой. Жест не был осуждающим. Скорее отрезвляющим. Он вернул Розали в реальность.

— Опять витаешь в облаках?

— Я?

— Спустись на землю, девочка. Ты не в раю, а в «Баре Джонни».

Ирен была права. Она в баре. Здесь и сейчас. И это хорошо… до поры до времени.

— Пошли, — сказала Ирен и затушила окурок сигареты. — Пора опять подрыгать ногами. Удивляешь ты меня своими большими идеями, — со смехом добавила она.

— А ты разве не мечтаешь?

— Я? Нет. Я довольствуюсь тем, что идет мне в руки.

Танцовщицы начали второе выступление. От сигаретного дыма у Розали першило в горле. Но ей удалось не сбить дыхания и плавно войти в ритм музыки. Танец был ее любовью, жизнью, страстью. Она улыбнулась Ирен и еще трем кружащимся танцовщицам. Девушки весело вскидывали руки, а в следующее мгновение склонялись почти до пола, чтобы затем совершить фантастические прыжки. Розали танцевала профессиональнее всех — сказывались десять лет занятий в балетной школе. Ей нравилось растворяться в звуках прекрасной игры Сола, когда сам воздух вибрировал, а звук ощущался всем телом.

Выступление закончилось. Розали услышала громкие голоса и по лицу Ирен поняла, что подруга их тоже услышала. Радостное возбуждение на сцене сменилось напряжением. Сегодняшняя атмосфера в зале была не похожа на прежние вечера. К неистовой жажде развлечений примешивалось тревожное чувство скорой беды. У Розали оно появилось еще несколько минут назад, но она не могла понять, с чем это связано. И вот… Вслед за криками послышался треск и грохот, как будто опрокинули столик. Снова грохот и звон разбитого стекла. Сол перестал играть и жестом показал танцовщицам, чтобы уходили со сцены. В зале появилась группа молодых мужчин, двигавшихся со стороны бара. Они хватали стулья, которыми били всех, кто оказывался у них на пути. Розали помчалась в раздевалку, набросила пальто и вернулась на сцену. К этому времени громилы из «Молодых патриотов» взяли Сола в кольцо. К шуму и смятению в зале примешивался едкий дым. Розали не понимала, откуда он распространяется. Ее сердце бешено колотилось. Интуиция требовала бежать отсюда, но Розали не могла. Она должна помочь Солу, и как можно быстрее. Она бросилась к музыканту, однако Ирен вцепилась в нее и сердито прошептала:

— Ему ты не поможешь. Себя спасай.

Выйти из зала можно было только через бар, где сейчас творилось невообразимое. Кричали мужчины, визжали и плакали женщины и девушки. А к драке спешили примкнуть все новые участники. Оттолкнув Ирен, Розали бросилась вызволять Сола. Одного из нападавших она схватила за руку и попыталась оттащить от музыканта. В этот момент чей-то локоть ударил ей в висок. Розали отлетела в сторону, безуспешно пытаясь за что-нибудь схватиться. Спасительных предметов не было, и она упала, ударившись головой о ступеньку. Перед глазами мелькнула яркая вспышка, а затем все погрузилось в темноту.

Когда она очнулась, в голове гудело. Болел разбитый висок. К этому времени зал наводнила полиция. Розали увидела, как полицейские защелкивают наручники на запястьях сопротивляющегося Сола и нескольких парней из «Молодых патриотов». Те огрызались и пытались отбиваться. Полицейский помог Розали встать на ноги. Она уже хотела поблагодарить, как вдруг он защелкнул наручники и на ней.

— Но я же ничего не сделала, — возразила она.

— Тогда почему у вас все лицо в крови?

Розали ощупала щеки. Пальцы уткнулись во что-то липкое.

— Боже! У меня кровь! — ужаснулась она, взглянув на руку.

— Совершенно верно, — прищурился полицейский. — И что же благовоспитанная девушка делала в подобном заведении? Сколько вам лет?

— Двадцать один, — соврала она и ощупала рот, боясь, не сломала ли зуб.

— Двадцать один? В таком случае я мэр Парижа. Отвезем вас в участок, там установим ваш настоящий возраст.

Розали попыталась застегнуть пуговицы пальто, чтобы скрыть фривольный сценический костюм.

— Не трудитесь, мадемуазель. Я уже видел ваш более чем скудный наряд. Значит, к мужчинам пристаете?

— Разумеется, нет.

— Это вы расскажете в участке, если только вам нечего мне предложить.

Полицейский расхохотался. Розали лягнула его в лодыжку. Полицейский крепко схватил ее за руку и поволок к ожидавшему фургону. Напрасно она требовала немедленно ее отпустить. Розали втолкнули в фургон.

Ранним утром дверь камеры, где Розали провела ночь с двумя женщинами, чьи лица были обезображены синяками и кровоподтеками, распахнулась, и вошел полицейский. Попав в камеру, Розали попыталась рукавами пальто стереть с лица кровь и макияж. Ей удалось убрать ярко-красную губную помаду. Она надеялась, что стерла и румяна со щек, а вот брови и веки… на этот счет у нее имелись серьезные сомнения. Зеркальца при ней не было, но ей не хотелось, чтобы родители увидели ее размалеванной, как шлюха. Эти слова мать неизменно отпускала в адрес женщин легкого поведения. Полицейский жестом велел Розали следовать за ним. Они прошли по длинному коридору, провонявшему потом и табаком, поднялись по лестнице и оказались в тесной комнате на задворках полицейского участка. Там стоял ее разгневанный отец.

— Благодарю вас, месье полицейский, — почти не разжимая губ, произнес отец, отчего слова были похожи на шипение. — Смею вас уверить, что такое больше не повторится.

— Рад слышать, месье.

— И я могу рассчитывать, что эта история не получит огласки?

Полицейский кивнул и похлопал себя по карману. Чувствовалось, отец хорошо ему заплатил.

Розали открыла рот, пытаясь объяснить случившееся. Отец поднял руку:

— Ни… слова.

Он вытолкнул дочь в другую дверь и вышел сам.