Страница 103 из 138
Взяв стаканы, они перешли на террасу. Рива молча потягивала виски. Бобби тоже молчал. С улиц доносился собачий лай. Пахло дымом. С террасы была видна паутина проселочных дорог и холмистых полей. Война войной, но на полях трудились крестьяне, а по дорогам ослики привычно тянули повозки.
Бобби сидел напротив нее, глядя в пол. Он почти не притрагивался к виски.
— Чувствую, что я должен объясниться, — нарушил он молчание.
— В этом нет необходимости, — сказала Рива, стараясь держать себя в руках, поскольку знала: малейшая слабина в чувствах — и ей конец.
— Как раз есть необходимость, — возразил Бобби. — Я повел себя…
— Отвратительно, — перебила его Рива. — Ты повел себя отвратительно.
— Я…
Она передернула плечами:
— Послушай, это уже не имеет значения. Что было — осталось в прошлом. Мы стали совсем другими людьми.
— Ты уверена? Я не переставал тебя любить.
Услышав это, Рива сердито вскочила:
— Зато я перестала тебя любить.
Выплюнув эти слова, Рива поспешила к двери.
— Пожалуйста, не уходи!
Рива обернулась. Бобби тоже встал и, хромая, шагнул к ней, протянув руку.
— Нет, — замотала она головой и помчалась по лестнице вниз.
Забежав в узкий переулок, Рива прислонилась к стене и заплакала навзрыд. Душевная боль передалась телу. Рива скрючилась. Как он смел вновь появиться в ее жизни и говорить такие слова?! Зачем она сглупила, согласившись на поездку с ним? Повела себя словно наивная дурочка.
Через какое-то время она услышала неровные шаги, торопливо вытерла рукавом лицо и пошла дальше. Бобби догнал ее и взял за локоть. Она стала отбиваться, яростно колотя его в грудь, словно это могло избавить ее от боли, которую она слишком долго носила внутри и не решалась прочувствовать сполна.
— Рива… — дрогнувшим голосом произнес он.
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— Мерзавец, ты разбил мне сердце!
— Я…
Рива качнулась, охваченная вспышкой яростного гнева. Гнев пульсировал по ее телу, заставляя сердце бешено колотиться, а кровь кипеть… Она глотнула воздуха и вдруг обмякла, как тряпичная кукла, и уперлась в стену, чтобы не упасть.
— Ты… разбил… мне сердце, — повторила она. — И я потеряла нашего ребенка.
— Ребенка?
Вокруг исчезли все звуки. Бобби помог ей выпрямиться, потом обнял, и они оба заплакали. Она от облегчения, что наконец-то сказала ему, а он… причину его слез она не знала. Возможно, от запоздалой печали.
Когда слезы иссякли, он прошептал:
— Я очень виноват. Я не знал, что ты беременна.
— Это что-нибудь изменило бы?
— Конечно. — Чувствовалось, слова о ребенке шокировали Бобби. — Я бы не позволил тебе проходить через все это одной. Знаю, ты никогда меня не простишь, но я сделаю все, чтобы хоть как-то исправить положение. Я сделаю все, что ты захочешь.
Рива оцепенела, потом высвободилась из его рук:
— Ничего-то ты не сможешь сделать. Не все поддается исправлению. Отдыхай, Бобби, а я поехала.
— Давай я тебя отвезу.
— Не надо. Я поеду на автобусе. Незачем транжирить бензин.