Страница 4 из 6
7. Утешенье
Н
е га д а й о с о б с тв е н н о й с м е р ти
и н е р а д у й с я , ч т о в се п р о п а л о , н е за д у м ы в а й , к а к т е б я о п л а ч у т , к а к з а м у ч и т и х п о з д н я я ж а л о с ть .
Э т о все п л о х о е у т е ш е н ь е , д л я з е м л и о б и д н а я з а б а в а .
Л у ч ш е с к а ж и и п о д ум а й : ч т о б е л е е т н а го р е з е л е н о й ?
Н а го р е з е л е н о й сад ы и г р а ю т
и до сам о й воды д о х о д я т, к а к я г н я т а с зо л о ты м и б у б е н ц а м и —
белы е я г н я т а н а го р е з е л е н о й .
А см е р ть п р и д е т, н и к о го н е с п р о с и т .
8. Спор
Р
азве мало я живу на свете?
Страшно и выговорить, сколько.
А все себя сердце не любит, ходит, как пленник по темнице —
а в окне чего только не видно.
Вот одна старуха говорила:
— Хорошо, тепло в Божьем мире.
Как горошины в гороховых лопатках, лежим мы в ладони Господней.
И кого ты просишь — не вернется, и чего не задумай — не исполнишь, а порадуется этому сердце,
будто птице в узорную клетку
бросили сладкие зерна —
тоже ведь подарок не напрасный.
Я кивнула, а в уме сказала: помолчи ты, глупая старуха.
Все бывает, и больше бывает.
(44)
9. Просьба
^Б едн ы е, бедные люди.
И не злы они, а торопливы: хлеб едят — и больше голодают, пьют — и от вина трезвеют.
Если бы меня спросили,
я бы сказала: Боже,
сделай меня чем-нибудь новым.
Я люблю великое чудо
и не люблю несчастья.
Сделай, как камень отграненный, и потеряй из перстня
на песке пустыни.
Чтобы лежал он тихо,
не внутри, не снаружи,
а повсюду, как тайна.
И никто бы его не видел,
только свет внутри и свет снаружи.
А свет играет, как дети,
малые дети и ручные звери.
(45)
ю. Слово
и кто любит, того полюбят,
кто служит, тому послужат
не теперь, так когда-нибудь после.
Но лучше тому, кто благодарен, кто пойдет, послужив, без Рахили, веселый, по горам зеленым.
Ты же, слово, царская одежда, долгого, короткого терпенья платье, выше неба, веселее солнца.
Наши глаза не увидят
цвета твоего родного,
шума складок твоих широких
не услышат уши человека.
Только сердце само себе скажет:
— Вы свободны, и будете свободны, и перед рабами не в ответе.
1980
(46)
Старые песни
Вторая
тетрадь
Посвящается бабушке
(48)
1. Смелость
и милость
С т о л и ц е светит на правых и неправых, и земля нигде себя не хуже: хочешь, иди на восток, на запад
или куда тебе скажут,
хочешь — дома оставайся.
Смелость правит кораблями
на океане великом.
Милость качает разум,
как глубокую дряхлую люльку.
Кто знает смелость, знает и милость, потому что они — как сестры: смелость легче всего на свете, легче всех дел — милосердье.
(49)
2. Походная песня
В о Францию два гренадера из русского плена
брели.
В пыли их походное платье и Франция тоже
в пыли.
Не правда ли, странное дело? вдруг жизнь
оседает, как прах,
как снег на смоленских дорогах, как песок в аравийских степях, и видно далёко, далёко, и небо виднее всего.
— Чего же Ты, Господи, хочешь, чего ждешь от раба Твоего?
Над всем, чего мы захотели, гуляет какая-то
плеть.
Глаза бы мои не глядели. Да велено, видно, глядеть, —
и ладно. Чего не бывает над смирной и
грубой землей?
В какой высоте не играет кометы огонь роковой?
Вставай же, товарищ убогий! солдатам
валяться не след.
Мы выпьем за верность до гроба: за гробом неверности нет.
(50)
з. Неверная жена
Г того дня, как ты домой вернулся
и на меня не смотришь,
все во мне переменилось.
Как та вон больная собака
третий день лежит, издыхает, так и душа моя ноет.
Грешному весь мир — заступник, а невинному — только чудо.
Пусть мне чудо и будет свидетель, Покажи ему, Боже, правду,
покажи мое оправданье! —
тут собака, бедное созданье, быстро головой тряхнула,
весело к ней подбежала,
ласково лизнула руку —
и упала мертвая на землю.
Знает Бог о человеке,
чего человек не знает.
4. Уверение
Х о т ь и все над тобой посмеются, и будешь ты лежать, как Лазарь, лежать и молчать перед небом —
и тогда ты Лазарем не будешь.
Ах, хорошо сравняться
с черной землей садовой,
с пестрой придорожной пылью, с криком малого ребенка,
которого в поле забыли... —
а другого у тебя не просят.
5. Колыбельная
Н а горе, в урочище еловом, на тонкой высокой макушке
подвязана колыбелка.
Ветер ее качает.
Вместе с колыбелкой — клетку, с клеткой — дуплистую елку.
В клетке разумная птица
свистит и горит, как свечка.
— Спи, — говорит, — голубчик, кем захочешь, тем и проснешься: хочешь, бедным, хочешь, богатым, хочешь, морской волной,
хочешь — ангелом Господним.
(53)
6. Возвращение
(стих об Алексее)
^С о р о ш о куда-нибудь вернуться: в город, где все по-другому; в сад, где иные деревья
давно срубили, остальные
скрипят, а раньше не скрипели, в дом, где по тебе горюют.
Вернуться и не назваться,
так и молчать до смерти.
Пусть они себе гадают,
расспрашивают приезжих,
понимают — и не понимают.
А вещи кругом сияют,
как далекие мелкие звезды.
7. Желание
что если кого на свете хвалят, то меня должны хвалить стократно, а за что — пускай сами знают; что нет такой злой минуты, и такой забытой деревни,
и твари такой негодной,
что над нею дух не заиграет, как чудесная дудка над кладом; что нет среди смертей такой смерти, чтобы силы у нее достало
против жизни моей терпеливой, как полынь и сорные травы —
мало ли что казалось
и что покажется дальше.
8. Зеркало
М илый мой, сама не знаю: к чему такое бывает? —
зеркальце вьется рядом,
величиной с чечевицу
или как зерно просяное.
А что в нем горит и мнится, смотрит, видится, сгорает —
лучше совсем не видеть:
жизнь ведь — небольшая вещица, вся, бывает, соберется
на мизинце, на конце ресницы —
а смерть кругом нее, как море.
9. Видение
Н
а тебя смотрю — и не тебя я вижу: старого отца в чуж ой одежде.
Будто идти он не может,
а его все гонят и гонят.
Господи, дум аю , Бож е,
или умру я скоро? —