Страница 42 из 74
— Если бы ты оставил более чёткие инструкции, — просительно заломил ручки третий. — Мы бы их выучили и никогда не отступали от сказанного тобой.
В тоске я уселся на ступеньку трапа.
МЗЧ, как по команде, вновь меня окружили и принялись гладить по голове.
— Ну и трудную вы мне задали задачку, чуваки, — наконец сказал я. — Составить свод правил для целого народа — это большая ответственность. Я и со своей-то жизнью разобраться не могу.
— Ты справишься, о чувак-Повелитель, — ласково ответствовала механическая коробочка.
Я горестно вздохнул. Приятно, конечно, сознавать, что кто-то верит в тебя безоговорочно.
И кажется, очередная возможность проявить эту веру как раз на подходе. Я вовсе не имею в виду спор с Денницей.
Что делать с демангелом, я знаю: применить всё своё умение, всё упорство и изобретательность — словом, вывернуться наизнанку, перевернутся с ног на голову и научиться стоять на ушах, держа на носу соломинку от коктейля. Делов-то.
Не то, что рассказать, как правильно жить, целому зелёному сообществу...
— А может, мы заберём его на Плюк? — встрепенулся первый МЗЧ. — И будем внимать мудрости Повелителя каждый миг, каждое мгновение!
— Мы крепко-крепко обнимем Повелителя, и никогда-никогда не отпустим, — мечтательно закатил глазки третий.
— Мы подарим ему наших самых красивых дев... — сладко зажмурился второй. — Тех, у кого самая зелёная кожа и самые влажные бородавки...
— Мы будем ТАК СЧАСТЛИВЫ!..
Заголосили они все втроём, а потом плюхнулись передо мной на колени и заломили ручки в молитвенном экстазе.
И никто не узнает, где могилка моя... — по спине, животу и ногам поползли толстые мурашки с холодными лапками.
Вот возьмут сейчас меня, схватят, скрутят, и увезут на Плюк — если б знать, что это такое...
А потом ещё прекрасные девы. Зелёные. С бородавками.
Невежливо разбросав человечков, я вскочил.
— Так... — глаза лихорадочно перемещались с одного на другого. Те смотрели выжидательно и с готовностью — как щенята, которым вот-вот предложат поиграть и сахарную косточку. — Никто никого никуда не везёт.
— Ты нас не любишь, о Повелитель? — щенки собирались вот-вот расплакаться.
Я прикрыл глаза и сдавил пальцами переносицу. А потом улыбнулся, и посмотрел на МЗЧ честно и открыто.
— Ну конечно, я вас люблю. Просто я пока не готов. Понимаете? То, что вы мне предлагаете, — слишком большая честь. Я не могу, не имею права лишать вас ваших прекрасных дев. Пользуйтесь ими сами, пожалуйста.
— Ты очень самоотверженный, о Повелитель, — с рвением произнесла механическая коробочка. — И за это мы любим тебя ещё больше.
Мне стало так стыдно, что и словами не передать.
Хорошо, что меня никто не видит... Лолита животики бы надорвала от хохота.
— Вернёмся к тому, с чего начали, — я вошел в тарелочку и с интересом огляделся. — Вы доставите меня в Сан-Инферно. Не на Плюк. Не в жерло вулкана. В город, который находится вот за этим лесом.
— Может быть, мы хотя бы можем уничтожить этот лес? — робко предложил один из МЗЧ. — В твою честь, о Повелитель.
Соблазн был велик. После всего, что я здесь пережил...
— Спасибо. Но не нужно. Ни сейчас, ни как-нибудь в другой раз. Усекли?.. ПРОСТО доставьте меня в город.
Господи ты Боже мой, да я пешком бы уже дошел...
— Будет сделано, о Повелитель.
Дверь люка плавно закрылась.
Закружилась голова.
Дверь люка плавно открылась.
В проём ворвался знакомый шум большого города. К несчастью, вместе с ним ворвался и запах.
А надо заметить, Сан-Инферно имел особенный, непередаваемый запах. Он бил по обонятельным рецепторам, как осадный таран. Обволакивал, как горячая болотная жижа. Пропитывал, как гриппозный компресс.
Он состоял из тысяч оттенков — от воспламенительного порошка, которым здесь называли обыкновенный уголь, до экзотического, волнующего аромата хищных птицеловок, местного сорняка.
Но доминировали над всем запахи тысяч разнообразных, плохо переносящих жару существ.
— Мы выполнили твою волю, о Повелитель, — ко мне повернулся МЗЧ. Один его глаз, похожий на крошечную изюминку в миске с водорослями, мигнул.
— Как, уже?.. — хотя обоняние и было согласно с заявлением, я всё равно не поверил. И осторожно выглянул из люка.
Да. Это был Сан-Инферно.
Мегалитические здания, широченные, в размах крыльев половозрелого дракона, проспекты и яростный, исступлённый свет Задницы высоко над головой.
День в самом разгаре.
Жаркий, как пустыня Сахара, потный, как толстяк в прорезиненном костюме и набитый проблемами, словно банка рижских шпрот.
Ну просто праздник какой-то.
Выбравшись на трап, я огляделся вокруг.
— Эй, господин! Здесь космический транспорт парковать запрещено. Штраф — две сотни монет.
Всё в порядке. Я дома.
Помахав человечкам, я спрыгнул с трапа и повернулся к крабу, требовавшему штраф за парковку летающего блюдца.
— Это что за улица?
— Пересечение Коклюшечной и Винторезной.
— Маяк в какой стороне? — минусом путешествия на летающей тарелочке было то, что в её конструкции не предусматривались окна.
— Бесплатно только гноллы плодятся, — краб протянул клешню. — И ты всё ещё должен мне за парковку.
— Какую парковку? — блюдце, по своему обыкновению, растаяло в воздухе.
Краб покачался на лапах из стороны в сторону, а потом уставил на меня все восемь стебельков своих глаз.
— Тогда за насильственное погружение в галлюцинацию. Ты ввёл меня в заблуждение, что тебя похитили инопланетяне. Это нанесло моей хрупкой психике глубокую душевную травму.
Краб был с меня ростом. И покрыт жесткой, как базальт, бронёй, из которой во все стороны торчали острые на вид шипы. Клешнями он мог "на раз" перекусывать высоковольтные кабели, вместе со стальными опорами.
На макушке, между стебельчатых глаз, виднелся какой-то нарост. Временами он шевелился, и от этого мне делалось не по себе.
И хотя спрашивать о таком невежливо, я всё-таки спросил. Не хотелось, чтобы оно в меня выстрелило спорами, или ещё что...
— Этот нарост на твоём панцире. Это что, болезнь?
— Сам ты болезнь! Это моя жена. Актиния, поздоровайся с этим грубияном.
Нарост с готовностью шевельнул присосками и подмигнул мне единственным, торчащим из центра, глазом.
— Э... очень приятно, Макс, — я вежливо шаркнул ножкой. — У вас очень красивый глаз. Красные прожилки вам к лицу.
— Так ты, значит, Макс, да? — краб несказанно оживился.
— Для друзей — Безумный Макс.
— Я — Ролло.
Краб протянул клешню.