Луна для двоих

Спустя ещё час, я решилась сделать вторую попытку покинуть центр, и повела его обратно в палату. Правда, в другую. Прежнюю ещё предстояло ремонтировать. Теперь ему придётся пожить в камере, расположенной в отдельном закутке общего коридора. Я уже приготовилась к новой порции возражений и рычаний, но полузверь молча прошёл внутрь и забрался на постель лицом к стене, демонстративно поворачиваясь ко мне спиной. Ведёт себя как подросток.

— Так ты на метку обиделся? — поняла по его странному поведению.

Обычно не заставишь войти внутрь, если выпустили. Да и с меня он взгляда не сводил. А тут посмотри-ка, игнорирует. И опять на вопрос — ноль реакции.

— Я уже говорила тебе, что не твоя.

И вновь молчание.

Возможно, на меня бы это подействовало, будь я к нему привязана чуть сильнее. Или хоть немного в принципе. Но уже давно расставив для себя приоритеты, я не обманывала ни его, ни себя. Потому просто заперла камеру и уехала в свой очередной временный дом.

Завтра предстояло выписать нескольких бывших подопытных, которые полностью уже могли контролировать оборот и своё сознание, а потому и содержались не тут — в помещениях для полузверей, а на этаже выше — в обычных больничных палатах.

В выделенной специально для меня на всякий пожарный комнате уже были мои вещи. И я попыталась максимально расслабиться, переставая себя контролировать. Но как часто бывало, если много накопишь, то потом начинает лавиной сходить. Вот и сейчас, стоило мысленно снять свою маску, как на глаза навернулись слёзы. И я оставила эту затею. Как-нибудь в другой раз.

Не сегодня.

Зато всю ночь меня мучили горячие сны. В них я видела того, кто поставил мне метку несколько лет назад в лаборатории чёрных волков, и теперь он требовал меня обратно. Желал обладать тем, на что, считал, имеет право. Только вот в этот раз неожиданно появился и второй полузверь, имени которого я также не знала, но который теперь точно знал о наличии метки.

Он просто стоял в стороне, наблюдая, как я пытаюсь убежать от своей истинной пары, и ничего не делал. Только смотрел своими укоризненными, пронзительно-голубыми, как у всех ирбисов, глазами.

Проснулась в холодном поту. Нужно было что-то решать уже со своими гормонами, но я никак не решалась вколоть себе успокоительного — это несколько притупило бы мой дар. И помимо опасности для меня (в случае чего не защититься даже), означало бы снижение эффективности моей крови для нужных препаратов.

У нас и так уже остались только самые тяжёлые случаи из подопытных. И всё никак не удавалось победить результаты прежних экспериментов и привести их в человеческий вид, хотя бы даже уже без второй сущности. Но те, кто точно знал рецепт гадости, которой их пичкали, нам это не скажут. Или потребуют непомерно высокую цену.

Я ни раз уже думала, что мои прежние… хозяева могли бы предложить Эрнарду сделку: помощь членам его прайда взамен на меня. И что-то подсказывало, что возможно уже даже предлагали.

Пока он отказывался. Как поступит дальше, когда они начнут нападать серьёзнее, я не знала. Тем более, что и его, и его племянника от себя уже защитила… Спустя совсем немного времени после того, как они дали мне защиту. Не хотела случайно спровоцировать этих двоих на нечто, через что потом перешагнуть будет сложно.

И если они меня потом подставят, это будет мой самый грандиозный провал…

Но с собой сейчас что-то нужно было делать. Самка во мне требовала самца рядом. И чем сильнее и настойчивее он будет, тем больше ей это подойдёт. Даже вчера в душе, я пыталась сопротивляться, а она — нет. И давно уже уговаривала меня выбрать самого-самого… Например, этого голубоглазого.

На краю сознания даже мелькнула мысль, что может стоило поддаться тому, кто так яро желал мной обладать вчера. Был бы он обычным оборотнем, без звериных клыков и когтей, казался бы красавчиком. Ну и пусть немного младше меня. Пусть немного смазливый. Губы его эти с лункой, чуть пухлые… Зато сильный, крепкий, упрямый…

Остановив себя на опасных для дела мыслях, отправилась поскорее в лабораторию. С утра голова работала лучше всего. Вдруг именно сегодня мне удастся сделать то, что не получалось последние несколько лет?

А о подобном даже думать нельзя. Он — мой пациент, это раз. Два — он не отдаёт отчёта своим действиям. И три — это испортит мой план, подвергнет риску жизнь Эннира.

Вот только стоило ступить на порог центра, как тут же ко мне кинулась одна из медсестёр.

— Там… Он…

Снова он!

— Что на этот раз? Буянит?

— Нет… — она казалась растерянной. — Вообще ни на что не реагирует. Мы боимся войти в палату, чтобы проверить. Но вроде дышит…

Вроде… Сердце забилось тревожнее, и я ускорила шаг.

Издалека заметила, что он лежал в том же положении, что и вчера. И даже когда я позвала, не шелохнулся. Войдя внутрь, держала наготове электрошокер — вдруг бросится. Но полузверь даже на миллиметр не двинулся. И никак не отреагировал.

Я присела рядом на его постель.

— Ты бы хоть знак подал, что живой, — вздохнула и отложила орудие защиты. — Испугал медсестёр.

Он продолжал игнор. Тогда положила руку ему на плечо и чуть сжала. Он её сбросил небрежным движением, не оборачиваясь.

— Какие мы обидчивые, — даже улыбнулась устало.

Это могло бы быть мило. Его поведение. Если бы не доставляло мне столько хлопот.

Меня ждут для подтверждения выписки другие пациенты, нужно найти способ придумать, как помочь тем, кому повезло меньше, а на меня вновь открыта охота (и хорошо, если только на меня), но вместо того, чтобы решать свои проблемы, нужно возиться с ним.

Хотя самка внутри повела носом, принюхиваясь к нему. Он ей совершенно точно нравился. Пришлось её одёрнуть.

Тот, кто поставил нам метку, ей тоже понравился. Она даже скучала по нему. И это несмотря на то, что он сделал это обманом, наверняка преследуя свои цели. Ей было всё равно. Мне — нет.

— Послушай, я не обязана тебе ничего объяснять. И играть в святую невинность не буду. Ни раз уже говорила тебе, что я не твоя и что моё присутствие возле тебя — необходимость. Так почему тебя удивило наличие метки? Да, я — чужая пара. Что теперь? Устроишь из-за этого голодовку?

Он приподнял голову и смерил меня непонятным взглядом своих голубых глаз. Но тут же вновь отвернулся.

— Прекращай этот детский сад. Я не могу сидеть с тобой весь день.

Послышалось неопределённое рычание, которое вполне можно было бы принять за ругательство. Я встала.

— Хватит!

Он подскочил с постели и оказался ко мне вплотную, прожигая злым взглядом. Весь его вид говорил о том, что раз я с ним вот так, то и он тоже теперь будет относиться ко мне иначе.