Луна для двоих

— Напугал, — хмыкнула, провоцируя его намеренно. — А то без твоих обожающих взглядов не проживу.

Но кажется в этом полузвере от зверя было гораздо меньше, чем от человека. Даже уязвлённое самолюбие вот в наличии. Он ударил кулаком в стену и прыжком увеличил между нами расстояние втрое. Наверное, чтобы не ответить мне на оскорбление. Именно этого я и добивалась. Мне его апатия ни к чему. Пусть злится. Пусть бесится. Зато начнёт принимать пищу. Лекарств для него всё равно нет.

Только вот даже выйти не успела, как он меня остановил и, сдёрнув с себя вчерашний повязанный вокруг бёдер халат, протянул его мне. Вроде как — вот, забирай, мне от тебя даже этого не надо. Маленький, обиженный мальчик.

Я покачала головой и бросила тряпку в корзину для грязного белья неподалёку, а затем заперла его, бросив последний взгляд на обнажённую, бугрящуюся мышцами спину, и таки отправилась туда, куда собиралась изначально, стараясь больше не думать о нём.

Весь день носилась по центру, потому к вечеру ног уже не чувствовала. Хоть меняй привычные шпильки на тапочки. Но мне казалось важным выглядеть строго и собранно. Так проще было не показывать свои слабости и держать всех на расстоянии. Почти всех…

Элика спокойно вошла в мой кабинет, постучавшись лишь формально, и тут же уселась с ногами в глубокое кресло, сладко потягиваясь. Я покачала головой. Но промолчала. Опять ей в голову ударил наш эксперимент. Можно простить.

— Ты вчера сказала переселить меня в загородный дом прайда, — начала она, рассматривая свой маникюр.

— Сказала. Он лучше охраняется.

— Значит… и про эксперимент рассказала? — она бросила на меня быстрый взгляд.

— Эрнард не выгонит тебя, — сразу решила развеять её опасения.

— На его месте я бы выгнала.

— Поэтому он на своём месте, а ты на своём.

— На меня только перестали смотреть как на шлюху… Если он разозлится…

— Он не разозлится. Я взяла ответственность на себя.

Мне хотелось прогнать её и побыть одной. Но я прекрасно понимала её переживания: после того, как глава прайда разорвал с ней личные отношения, а как я поняла, она ему там ещё и что-то высказала, Элика боялась потерять место в центре и считала, что в угоду паре, Эрнард может от неё избавиться насовсем. Она отказывалась видеть, что он — не эмоциональный мальчишка, идущий на поводу у обид, как некоторые, и прежде, чем принимать решения, взвешивает их, думая не только о себе, но и о бывших подопытных, о центре, о прайде… Мне вот тоже уже отвесил «благодарность» за такую подставу. Но не прогнал. Её и подавно прогонять не станет.

— Ладно, — протянула она и грациозно поднялась, подходя к окну. — Вообще я зашла спросить про того, кто вчера разворотил камеру.

— Что спросить?

— Ну, с чего такое буйство?

— А почему ты вообще им интересуешься?

Элика закатила глаза:

— Просто. Жалко его.

— Тебе к нему даже подходить запрещено, ясно?

Она как-то странно отвела взгляд.

— Ты к нему уже подходила, да? — я тоже поднялась.

— Что ты с ним сделала? — кошка, кажется, напрочь теряла ощущение границ.

Но выяснить, что он один может выдержать нашу с ней общую теперь особенность, можно было только одним способом… И почему-то мысль, что она тоже могла ему понравиться, неприятно царапнула. Хотя никогда в жизни я не испытывала чувство ревности.