Страница 30 из 90
На первый взгляд задача действительно нерешаемая. Без возможности изучить вещи и, не зная мотивов грабителей, трудно сделать верный вывод. Однако Ирай не сдается и снижает концентрацию на внешнем мире, чтобы погрузиться в бурный поток анализа, пытаясь найти как минимум дюжину связей между предметами, культом и Поветрием.
На листке бумаги пункты списка словно начинают дрожать и тянуть лучи к соседям и создавать перед лицом запутанные схемы и взаимосвязи. Какая связь с историческими событиями и личностями? Когда и как музей получил предмет? Кто являлся дарителем, и как он может быть связан с культом? Линии попеременно мигают, но не уменьшают число вариантов.
Шанс угадать верный предмет один к семи, но только при случайном выборе. Если подойти к делу с точки зрения исследователя, можно увеличить шанс одной четвертой или даже до одной третьей. Но мало найти искомый предмет, было бы неплохо узнать, зачем он понадобился культу. Ирай решает повторить анализ с этой стороны, последовательно проверяя каждую вещь.
Рог кита отметается, так как с ним точно не связаны никакие условия и ритуалы. К тому же позже выяснилось, что императорские киты на самом деле не вымерли, а просто изменили ареал обитания. Золотое блюдо тоже мысленно вычеркивается. Будь оно важным, то его бы не сплавили в музей, скорее всего это был просто формальный подарок.
Оба стяга погибших государств тоже не подходят. Они погибли до Поветрия и не являлись королевскими знаменами, а лишь знаками отличия отдельных воинских подразделений. Да и сами страны были не особо значительными.
Имя философа украденного сборника сочинений вызывает ностальгию у Ирая, ведь он сам является последователем гиагелизма, хоть и самым плохим. Но это тоже не искомая вещь, ведь Гиагель проповедовал то, что не подходит доктрине культа Поветрия. Им эта вещь не будет интересной.
Шлем предыдущего короля, в который угодил наконечник копья является важным историческим артефактом для Моунцвеля. В той битве отец Идриона Локроста выжил и просто сменил шлем, отдав свой на ремонт. По какой-то причине его так и не восстановили, а после отдали в музей как символ королевской храбрости. Эту вещь Ирай тоже исключает просто потому, что оставшаяся подходит лучше всего.
— Поэзия на забытом языке без автора самая подозрительная. Если язык забыт, то как определили, что там поэзия?
— Вероятно, так просто решил смотритель музея, — пожимает плечами Амелла.
— Я сомневаюсь, что он мог это как-то выяснить. Скорее ему это сказал тот, кто отдал книгу в музей, наврав про ценность. Но личность дарителя осталась неизвестной. Практически все забытые языки в Домене Людей не имели письменности. А раз речь о книге, то определить язык все же было возможно. Но итог не таков. При этом книга появилась в музее сорок пять лет назад. Подытожим. Какой письменный язык нельзя расшифровать, а книга могла быть подарена сорок пять лет назад неизвестным коллекционером, а сейчас понадобилась культу Поветрия?
— Это был Гримуар, — отвечает Амелла после такой постановки вопроса. — Кто-то еще прятался в Винкарто помимо меня и Дасиилай.
— Вот и выяснили, — Ирай складывает лист и возвращает напарнице. — Пойду проведаю остальных. Потом соберемся в месте, про которое я тебе говорил. Возьми с собой Клогги и Лекса.
Сказав это, Гнисир направился по другим делам.