Страница 53 из 59
Вскоре они подъехали к ресторану, Илия расплатился с шофером, дав ему лишний лев, и они без труда нашли под деревьями свободный столик.
— И что мы так расстроились там? — произнесла Мария и улыбнулась. — Посмотри, как здесь хорошо.
— Хорошо, но мне хотелось показать тебе свою работу.
— Разве я не знаю, как ты работаешь? Ты украшал не только то варьете.
Они на славу поужинали.
Мария рассказала ему о его стариках, потом — о своих, несколько раз рассмеялась, как могла смеяться только она, сжала ему под столом руку. Все встало на свои места, и Илия Богданов опять почувствовал себя счастливым.
Сколько раз, живя в этих бараках, он думал о том, как расскажет Марии о своем исключительном открытии, как она обрадуется. И вот наконец они оказались в нескольких шагах от заветного места. И опять же благодаря ей, ее неожиданному приезду. Он сказал ей об этом, но она покачала головой:
— Если бы я не приехала в твой день рождения, это было бы неожиданностью, а так мой приезд вполне естественный.
Они пошли танцевать. Что из того, что они были уже не так молоды? Это было чудесно. Илия Богданов заплатил пять левов сверх суммы, указанной в счете, и они встали.
— Наверно, они вон там? — спросила Мария, когда они пошли через скупо освещенный лесок.
— Ты о чем?
— О бараках.
— Они дальше.
— Куда же мы тогда идем?
— Увидишь.
Гостиница выросла перед ними совсем неожиданно, как в сказке.
— И это ваша работа?
— А ты как думаешь?
— Внушительная.
— Ты внутри ее посмотри!
Через две минуты они были внутри. Мария сидела в фойе в глубоком кресле и рассматривала помещение, испытывая чувство гордости и за Илию, и немного за себя.
Илия учтиво поздоровался с девушкой-администратором и спросил, нет ли свободного номера.
— Свободных комнат нет, товарищ, — любезно ответила она.
Илия Богданов улыбнулся. Он отделывал эти комнаты, коридоры, фойе, залы. Знал здесь каждый уголок. Он только что не кричал от восторга, когда ему удалось сделать фееричную лестницу и веранды.
— Неужели ни одного свободного номера нет? Для меня и моей жены. Всего на одну ночь.
— Нет, — сказала девушка. — Наверно, вам нужно обратиться в квартирное бюро. Я могу и сама позвонить туда. Наверно, найдется комната.
Девушка попалась и в самом деле очень любезная. Она уже вертела диск телефона. Но Илия Богданов кивнул Марии, и она поднялась из глубокого роскошного кресла.
Они спустились по фееричной лестнице и снова вошли в скудно освещенный лесок. Слышался шум моря. Призрачный свет озарял все вокруг, словно на этот берег просыпалась звездная пыль.
Открытие Илии Богданова гласило: мы можем достать звезды с неба вот этими руками. И в этом счастье. Человек может всю жизнь прожить в одной комнате, спать всю жизнь на одной кровати. А может собственными руками сделать сотни таких комнат и сотни кроватей. И в этом счастье.
Илия Богданов ничего не сказал сейчас, только обнял Марию за плечи.
Так они дошли до бараков. Он попросил жену подождать, вошел в барак и тронул за плечо спящего Ивана. Тот сейчас же встал и спросил:
— Это ты, Илийка?
— Я.
— Сейчас! — Иван спрыгнул с кровати и начал быстро одеваться.
— Ты можешь…
— Глупости, — прервал его Иван, — располагайтесь, я найду, где переночевать.
Он вышел.
Илия Богданов вышел за ним следом и кивнул Марии. Она вошла вслед за мужем в барак и почувствовала запах извести, спокойный и чистый. Ощутила у себя на талии его большие сильные руки.
Закрывая дверь барака, она посмотрела на звездную пыль и одним движением смахнула ее…
Георги Мишев
Сопромат
— Выгленов едет! — провозгласил счетовод, глядя на шоссе. Из его окна открывался вид на фабричный двор и шоссе аж до железнодорожной линии, и он первым заметил появление машины.
— Меня нет! — Михаил вскочил. — Я в городе…
Другие рассмеялись, а он взял сигареты со своего письменного стола и вышел из отдела. Ему нужно было пройти всего шагов десять до угла здания, чтобы затеряться в фабричных лабиринтах, но он не выдержал и обернулся — синяя машина, скрипя рессорами, двигалась по неровной дороге.
«Хоть бы он меня не заметил, — подумал он. — И хоть бы в отделе не проговорились. Им все кажется смешным…»
Он прошел мимо сушильного помещения и двинулся между двумя рядами кирпичей, конец которых упирался в ограду. В узком проходе пахло сырой землей — кирпичи были только что сделаны и еще не прошли через печь. Кирпичи были сложены так, чтобы между ними попадал воздух для проветривания, но когда Михаил дошел до конца, то попал в тихое место с застоявшимся воздухом, прогретым солнцем. Позади осталась фабрика с высокой трубой, на которой еще темнела старая надпись «Будущность», низкие сушильни, пропитанные пылью, небольшая площадка, где останавливались грузовики и где сейчас, наверно, сверкает лаком тот автомобиль.
— Здесь он меня не найдет, — вслух подумал Михаил, закуривая. — Лишь бы не заметил, когда я уходил…
Возле ограды, на припеке, выросла густая ароматная трава, покрытая ранними красными цветами, привлекшими внимание возбужденных пчел. Они налетели на цветы. Михаил вспомнил, как в детстве, в конце марта они ходили на дорогу собирать эти рубиновые цветы вероники, пробившиеся сквозь камни дороги. Яркие капли цветов издали напоминали светлячков. Когда это было? Да и были ли в его жизни эти беззаботные дни?.. Он благодарил память, сохранившую название этого цветка.
— Я знал, что найду тебя!
Михаил обернулся и увидел перед собой плотную фигуру секретаря, его продолговатое лицо с черными глазами.
— Я хорошо знаю этот двор, — произнес секретарь. — Через него я уходил в горы, в леса. Тогда я работал на кирпичном заводе.
Он вынул сигарету, примял ее пальцами и наклонился, чтобы закурить. Поднося ему огонь, Михаил пытался справиться с волнением.
— Вам в отделе сказали, где я? — спросил он.
— В отделе сказали, что ты в городе, — Выгленов засмеялся. — Но мне показалось, что я найду тебя именно здесь. Потом заметил над кирпичами дым твоей сигареты.
— В отделе что угодно сказать могут, — произнес Михаил. — Вчера они подсмеивались над Якимовым, завтра поднимут на смех меня…
— Якимов не подходил для этой должности. Наша ошибка, что терпели его столько времени, он немало дров наломал.
— И я не буду лучше, — сказал Михаил. — В таких условиях нельзя хорошо работать.
— Но ты инженер, а не портной, как Якимов.
Инженер усмехнулся, наморщил лоб:
— Мы же материалисты, товарищ Выгленов! Личность не имеет значения!
— Любопытно…
— Если директором этой разномастной фабрики назначить председателя Болгарской академии наук, и он с работой не справится…
Папиросный дым поднимался с теплым воздухом вверх и таял у них над головами. Со стороны сушилен все еще доносился глухой стук…
— Послушай, мой мальчик… Не сердись, что я так тебя называю. У меня нет детей, я никогда не был женат… В свое время у меня была девушка, эта фабрика принадлежала ее отцу… Если бы я тогда женился, у меня мог бы сейчас быть сын твоих лет…
Голос секретаря звучал проникновенно, что-то новое было в его тоне.
— Я хочу, чтобы ты меня правильно понял, мой мальчик. Мы всегда можем найти директора. Но я ищу человека, который не согласится сразу же, не запрыгает от радости, что станет получать директорскую зарплату…
Выгленов смотрел на молодого человека и читал в его глазах легкое смятение.
— Я уважаю тех, кто умеет сопротивляться. И хотя ты мне по возрасту в сыновья годишься, я тебя уважаю.
— Я не сопротивляюсь. Просто вижу, что в таких условиях ничего нельзя изменить… Люди бегут, платят им мало, машин нет, печи старые, растрескавшиеся.
— Сопротивляйся. Мне надоели люди, которые со всем соглашаются… Сейчас твое время… И я был таким, как ты. Оставил завод и женщину, которая могла дать мне счастье, потому что не мог иначе…