Страница 109 из 134
Какой-то Лев большой охотник был до кур; Однако ж у него они водились худо. Да это и не чудо! К ним доступ был свободен чересчур. Так их то крали, То сами куры пропадали. Чтоб этому помочь убытку и печали, Построить вздумал Лев большой курятный двор, И так его ухитить и уладить, Чтобы воров совсем отвадить, А курам было б в нем довольство и простор. Вот Льву доносят, что Лисица Большая строить мастерица — И дело ей поручено, С успехом начато и кончено оно; Лисой к нему приложено Все и старанье, и уменье. Смотрели, видели: строенье — загляденье! А сверх того все есть, чего ни спросишь тут: Корм под носом, везде натыкано насесток, От холоду и жару есть приют, И укромонные местечки для наседок. Вся слава Лисаньке и честь! Богатое дано ей награжденье, И тотчас повеленье На новоселье кур немедля перевесть. Но есть ли польза в перемене? Нет. Кажется, и крепок двор, И плотен и высок забор — А кур час от часу все мене. Отколь беда, придумать не могли. Но Лев велел стеречь. Кого ж подстерегли? Тое ж Лису — злодейку. Хоть правда, что она свела строенье так, Чтобы не ворвался в него никто, никак, Да только для себя оставила лазейку.
МАЛЬЧИК И ЧЕРВЯК
Не льстись предательством ты счастие сыскать! У самых тех всегда предатель низок, Кто при нужде его не ставит в грех ласкать, И первый завсегда к беде предатель близок. Крестьянина Червяк просил его пустить В свой сад на лето погостить Он обещал вести себя там честно, Не трогая плодов, листочки лишь глодать, И то; которые уж станут увядать. Крестьянин судит: «Как пристанища не дать? Ужли от Червяка в саду мне будет тесно? Пускай его себе живет. Притом же важного убытку быть не может, Коль он листочка два-три сгложет». Позволил, и Червяк на дерево ползет; Нашел под веточкой приют от непогод, Живет без нужды, хоть не пышно, И про него совсем не слышно. Меж тем уж золотит плоды лучистый Царь, Вот в самом том саду, где также спеть все стало, Наливное, сквозное, как янтарь, При солнце яблоко на солнце дозревало. Мальчишка был давно тем яблоком пленен, Из тысячи других его заметил он; Да доступ к яблоку мудрен. На яблоню Мальчишка лезть не смеет, Ее тряхнуть он силы не имеет И, словом, яблоко достать не знает как. Кто ж в краже Мальчику помочь взялся? Червяк. «Послушай,— говорит,— я знаю это точно, Хозяин яблоки велел снимать; Так это яблоко обоим нам не прочно; Однако ж я берусь его достать, Лишь поделись со мною. Себе ты можешь взять Противу моего хоть вдесятеро боле; А мне и самой малой доли На целый станет век глодать». Условье сделано: Мальчишка согласился; Червяк на яблоню — и работáть пустился; Он яблоко в минуту подточил. Но что ж в награду получил? Лишь только яблоко упало, И с семечками съел его Мальчишка мой, А как за долей сполз Червяк долой, То Мальчик Червяка расплющил под пятой. И так ни Червяка, ни яблока не стало.БЕДНЫЙ БОГАЧ
«Ну стоит ли богатым быть, Чтоб вкусно никогда ни съесть, ни спить И только деньги лишь копить? Да и на что? Умрем, ведь все оставим. Мы только лишь себя и мучим, и бесславим. Нет, если б мне далось богатство на удел, Не только бы рубля, я б тысяч не жалел, Чтоб жить роскошно, пышно, И о моих пирах далеко б было слышно; Я даже делал бы добро другим. А богачей скупых на муку жизнь похожа»,— Так рассуждал Бедняк с собой самим, В лачужке низменной, на голой лавке лежа. Как вдруг к нему сквозь щелочку пролез, Кто говорит — колдун, кто говорит — что бес: Последнее едва ли не вернее — Из дела будет то виднее; Предстал, и начал так: «Ты хочешь быть богат, Я слышал, для чего; служить я другу рад. Вот кошелек тебе: червонец в нем, не боле; Но вынешь лишь один, уж там готов другой. Итак, приятель мой, Разбогатеть теперь в твоей лишь воле. Возьми ж — и из него без счету вынимай, Доколе будешь ты доволен; Но только знай: Истратить одного червонца ты не волен, Пока в реку не бросишь кошелька». Сказал — и с кошельком оставил Бедняка. Бедняк от радости едва не помешался; Но лишь опомнился, за кошелек принялся, И что ж? — Чуть верится ему, что то не сон: Едва червонец вынет он, Уж в кошельке другой червонец шевелится. «Ах, пусть лишь до утра мне счастие продлится!»— Бедняк мой говорит.— Червонцев я себе повытаскаю груду, Так завтра же богат я буду — И заживу как сибарит». Однако ж поутру он думает другое. «То правда,— говорит,— теперь я стал богат; Да кто ж добру не рад! И почему бы мне не быть богаче вдвое? Неужто лень Над кошельком еще провесть хоть день! Вот на дом у меня, на экипаж, на дачу; Но если накупить могу я деревень, Не глупо ли, когда случай к тому утрачу? Так удержу чудесный кошелек; Уж так и быть, еще я поговею Один денек; А, впрочем, ведь пожить всегда успею». Но что ж? Проходит день, неделя, месяц, год — Бедняк мой потерял давно в червонцах счет; Меж тем он скудно ест, и скудно пьет; Но чуть лишь день, а он опять за ту ж работу. День кончится, и, по его расчету, Ему всегда чего-нибудь недостает. Лишь кошелек нести сберется, То сердце у него сожмется; Придет к реке,— воротится опять. «Как можно,— говорит,— от кошелька отстать, Когда мне золото рекою само льется?» И наконец, Бедняк мой поседел, Бедняк мой похудел; Как золото его, Бедняк мой пожелтел. Уж и о пышности он боле не смекает; Он стал и слаб, и хил; здоровье и покой, Утратил все; но все дрожащею рукой Из кошелька червонцы он таскает. Таскал, таскал... и чем же кончил он? На лавке, где своим богатством любовался, На той же лавке он скончался, Досчитывая свой девятый миллион.