Страница 30 из 72
Если математические абстракции, связываемые с данным явлением, на самом деле не выражают существенных связей и сторон явления, а выражают несущественные или даже противоположные сущности явления связи и стороны, то выводы, полученные с их помощью по строгим математическим законам, не будут характеризовать явление в целом, а будут относиться лишь к его несущественным, противоположным сущности явления сторонам и связям. Если исследователь учитывает это, то такое математическое исследование не может ему ни помешать, ни помочь – оно окажется попросту излишним, бесплодным. Но если ученый этого не учитывает, если он сознательно или бессознательно посчитал несущественные или противоположные сущности явления характеристики за существенные и выводы из них отнес к сущности данного явления, тогда он попадает в лучшем случае в положение человека заблуждающегося, а в худшем, поскольку дело идет об общественной науке, – в положение человека, волей или неволей оказывающего известную услугу буржуазии. Как велика эта услуга, зависит уже от конкретного характера исследуемого явления и конкретного вида используемых математических абстракций.
Математика для своего внутреннего употребления имеет некоторые относительные критерии истинности, такие как критерий непротиворечивости. В то же время, поскольку речь идет об ее применении к действительности, следование этим критериям само по себе не может застраховать исследователя от ошибок, если исходные положения не выражают сущности явлений. Математика в этом случае легко может из метода познания действительности превратиться в софистику, «ибо софистика есть рассуждение, исходящее из необоснованной предпосылки, истинность которой признается без критики и необдуманно».[145]
Гегель указывал, что «поскольку математические формулы обозначают мысли и различия понятия, это их значение, наоборот, должно быть сначала указано, определено и оправдано в философии».[146] Математические абстракции с самого начала связаны с объективными явлениями, ибо являются их отражениями, а не просто искусными построениями человеческого ума. Не случайно поэтому, что как только их начинают применять к действительности, связывать математические абстракции с реальными явлениями и выводы, полученные оперированием этими абстракциями, относить к действительным явлениям, так сразу эти абстракции приобретают философскую, а часто даже политическую окраску. Независимо от воли исследователя его действия получают идеологическое значение.
Экономист, использующий математику и полагающий, что уже одно это избавляет его от необходимости пополнять свои философские, экономические и исторические знания, полагающий, что он обойдется без них при анализе изучаемых явлений, оказывается на деле в плену у философии худшего толка, в плену негодных или даже реакционных экономических теорий. Вот как отзывался Энгельс о подобного рода «ученых»: «Исключительная эмпирия, позволяющая себе мышление в лучшем случае разве лишь в форме математических вычислений, воображает, будто она оперирует только бесспорными фактами. В действительности же она оперирует преимущественно традиционными представлениями, по большей части устаревшими продуктами мышления своих предшественников... Последние служат ей основой для бесконечных математических выкладок, в которых из-за строгости математических формул легко забывается гипотетическая природа предпосылок».[147]
Одним из самых современных проявлений недооценки глубокого изучения и усвоения материалистической диалектики, умаления ее значения как методологической основы политической экономии являются попытки подменить диалектику так называемой «общей теорией систем». При этом некритически принимается посылка о том, что раз речь идет об исследовании экономических систем, то такой основой должна быть именно «общая теория систем», которой соответствует чуть ли не столь же общий и основополагающий метод системного подхода. Однако на самом деле ни одна теория, ни один метод не могут претендовать на ту основополагающую роль, какую играет марксистско-ленинская философия и диалектико-материалистический метод. Нетрудно убедиться, анализируя соответствующую литературу,[148] что принципы системного подхода являются принципами здравого смысла, т. е. рассудка, не достигающего высот диалектического мышления. Но поскольку почти в каждой специальной науке есть задачи, которые можно решить, оставаясь в рамках формальной логики, постольку системный подход находит себе применение, и успехи его, по существу, являются успехами специальных естественнонаучных дисциплин, выступающих от имени или под флагом общей теории систем, таких, как системотехника, исследование операций, некоторые разделы математики и т.д. В то же время, как правильно отмечает Н. Т. Абрамова, «частный метод исследования, будучи правильным при решении отдельных исследовательских задач, становится неверным, если подвергается методологической канонизации».[149] Так что, если отдельные частные формально-логические «подходы» собрать вместе и их совокупность объявить «системным подходом» или даже «общей теорией систем», Получится набор верных рекомендаций относительно того, как изучать системные объекты. Но этот набор не дает диалектического метода, даже будучи названным конкретизацией материалистической диалектики, прежде всего потому, что совершенно исключает из рассмотрения противоречия. Как писал Ф. Энгельс в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», «системы возникают из непреходящей потребности человеческого духа: потребности преодолеть все противоречия»[150] и пусть таким образом полученный «системный подход» гораздо лучше приспособлен к нуждам некоторых специальных наук, чем механицизм XVIII–XIX вв., все же довольствоваться им в качестве некоего «заменителя» диалектики политическая экономия не может. Даже математика, царство формальной логики, в своем развитии подчиняется диалектике. «...Те, кто из ненадобности диалектики в доказательствах заключают, что она вообще ни к чему, упускают из виду, что они могут доказывать свои теоремы только потому, что область понятий, к которой эти теоремы относятся, была когда-то определена, и что этот процесс определения новой области науки, формулирования принципиально новых понятий вовсе не формальный, но тем не менее имеет свою, хотя и более трудную и глубокую логику. Эта логика – логика изменения понятий в соответствии с задачами познания – и есть диалектика. Поэтому утверждение о ненужности, диалектики, философии и прочее есть не более как та же самодовольная некультурность, какую проявляет иной „работяга”, чванящийся тем, что „все эти теории” ему не нужны».[151] Эти слова академика А. Д. Александрова, крупнейшего советского геометра, можно в известной мере отнести и к неумеренным поклонникам системного подхода, поскольку именно ядро диалектики – учение о противоречиях – они не берут. Они не замечают того, что всякое преувеличение значения системного подхода неизбежно оказывается принижением значения диалектического метода. «Нельзя вполне понять „Капитала” Маркса и особенно его I главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса 1/2 века спустя...».[152] Этот ленинский афоризм ставит перед каждым политэкономом задачу овладеть диалектическим методом и для этого, в частности, изучить и «Логику» Гегеля. Но, может быть, поскольку овладение диалектическим методом – дело непростое, между диалектическим материализмом и специальным научным знанием нужна какая-то общенаучная прослойка? Существует мнение, что системный подход должен выполнить роль «одного из проводников плодотворного воздействия философии диалектического материализма на специально-научное знание».[153] В. И. Ленин же считал, как видно из его работы «О значении воинствующего материализма», что диалектический материализм может и должен воздействовать на специально-научное знание без всяких посредников. «…Мы должны понять, что без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания. Чтобы выдержать эту борьбу и провести ее до конца с полным успехом, естественник должен быть современным материалистом, сознательным сторонником того материализма, который представлен Марксом, то есть должен быть диалектическим материалистом». Чтобы достигнуть этой цели, должно «организовать систематическое изучение диалектики Гегеля с материалистической точки зрения». «Современные естествоиспытатели найдут... в материалистически истолкованной диалектике Гегеля ряд ответов на те философские вопросы, которые ставятся революцией в естествознании и на которых сбиваются в реакцию интеллигентские поклонники буржуазной моды».[154]
145
Гегель. Соч., т. 5. М., 1937, с. 96.
146
Там же, с. 227.
147
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 455–456.
148
Такой анализ был проделан В. Е. Алексеевой, и результаты этого анализа здесь используются. Мы не будем за недостатком места подробно останавливаться здесь на вопросе о соотношении диалектики и системного подхода и ограничимся лишь несколькими замечаниями.
149
Абрамова Н. Т. Системный характер научного знания и методы исследования целостности объектов. – В кн.: Системный анализ и научное знание. М., 1978, с. 152.
150
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 278.
151
Александров А. Д. Математика и диалектика. – Сибирский математический журнал, т. 11. 1970, № 2, с. 259.
152
Ленин В, И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 162.
153
Блауберг И. В, Садовский В. Н., Юдин Б. Г. Философский принцип системности и системный подход. – Вопросы философии, 1978, № 8, с. 39.
154
Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 45, с. 29–31.