Заклинание

– Из-за меня? – прошептал я. – Из-за того, что мы сегодня поговорили?

– Нет, – Сафэн подошёл к нам. – Ты ни при чём. Всё шло к тому, что свет Тани погибнет. Появилась больная трещина.

Я вздрогнул.

– Свет просто хлынул из неё, – тяжело вздохнул Сафэн. – Мы только вдвоём с Аримом сумели заблокировать его на выходе основного светопотока, но это ненадолго. Её темнота скоро вытеснит его.

– И всё-таки, почему ты пропустил их? – прошептал я.

Сафэн помолчал, наверное, собираясь с мыслями.

– Таня переходит, – наконец произнёс он. Его голос дрогнул. – Темноты в ней много, поэтому представители тонкой ночи должны присутствовать. Это их право.

– Право присутствовать?

Эти слова придавили меня к полу. Сафэн имеет в виду, что они имеют право забрать её немедленно.

– А как же Таня? – прошептал я.

– Именно поэтому здесь мы, – подал голос Павел, – будем помогать ангелу-хранителю справляться с претензиями тонкой ночи.

Я невольно окинул взглядом чёрных ангелов. Кое-кто ободряюще мне улыбнулся. Вид у них и правда был довольно внушительный. Фигуры не намного мощнее, чем у чертей, но зато покрыты броней, плюс крылья, плюс мечи за спинами. Серьёзные ребята. В какой-то степени меня это успокоило. Хорошо уже то, что ангелы решили без боя Таню не отдавать. Мне давно пора было у них в ногах валяться за это.

Таня зашевелилась на диване. Алексей Андреевич крикнул доктору скорой, тот сразу пришёл с улицы, сел рядом с ней:

– Танечка, слышите меня?

Та кивнула.

– Мы отвезём вас в больницу.

– Нет, – она покачала головой, – не надо.

– Но…

– Без "но", – спокойно сказала Таня. – Я совершеннолетняя, в здравом уме и в сознании, и я остаюсь дома. Отведите меня в спальню.

В её голосе звучала такая уверенность, что доктор остановился в нерешительности. К уговорам присоединились все, кто был в комнате, но это, конечно, ни к чему не привело. Таня решила умирать дома. Я это знал.

Врач и Алексей Андреевич повели Таню в её комнату. Здесь помогли лечь на кровать, накрыли одеялом и вышли. Они направились вниз, тихо говоря о том, что самый крайний срок, когда нужно решить вопрос о лечении уже в условиях стационара, – это завтра. Рано утром. Сердце девушки не выдерживает.

Мы остались с Таней в спальне.

– Я уйду ненадолго, – сказал Павел, – вернусь перед последней вспышкой. Мои братья пока подержат ситуацию под контролем.

Сафэн кивнул:

– Хорошо, потому что нам тоже надо отлучиться.

– Вам куда? – спросил я.

– Подготовим твой переход в верхний свет, – ответил Арим. – Ты же сегодня уходишь.

Оказывается, даже в сумрачном мире может быть тошнота, или что-то очень похожее. Мне стало вдруг так темно, всё сдавило. Наверное, впервые за всё время я ощутил себя отчаянно мёртвым. Конечно, сороковой день истекает в полночь, осталось…

– Сколько время?

Ветер, влетевший в окно, ответил:

– Девять часов вечера.

– Когда она?.. – я замолчал не в силах произнести это слово.

Но Сафэн меня понял:

– Через три часа и семь минут.

– Сразу после моего ухода.

Таня умрёт через семь минут после того, как я окончательно покину этот мир, мы не увидимся.

Я без сил опустился на пол перед кроватью, на которой она лежала.

– Мы её встретим, – тихо сказал мой ангел, – скажем про тебя.

Я невольно представил это. Таня встанет с кровати в сумрачном мире и узнает, что какие-то семь минут назад я расстался с ней навсегда.

– Идите, – прошептал я ангелам. – У вас много дел, а я хочу попрощаться.

Они не двинулись с места.

– Не вздумай, – прошептал Сафэн.

Я усмехнулся. Ангел не зря боится. Я обниму Таню, поцелую и этим убью. Она перейдёт в мои объятия тёмная, как сама ночь, и сразу после этого нас заберут те самые черти, которые ждут в саду. Её – в глубокую ночь, меня в тонкую, как и всех убийц. Ронахт будет в восторге.

– Я этого не сделаю, – прошептал я.

Я причина её горя, её темноты и смерти. И я больше не отниму ни секунды оставленного ей времени.

Сафэн смотрел на меня ещё мгновение, но всё-таки кивнул. Поверил мне.

Ангелы растаяли в сумрачном воздухе. Я повернулся к Тане. Можно было сказать, что она спит, если бы не её темнота. Во сне она должна была сверкать. Именно так я мог бы найти её потом.

Всё дело в этом свете, живущем в каждом существе. Каждый рождает и набирает свою неповторимую радугу цветов и оттенков, под многими слоями себя, а когда умирает, когда освобождается от внешней оболочки, свет изменяется. Последняя вспышка прижигает его, делает другим. Поэтому живой человек и освобождённый имеют абсолютно разное сияние. Даже зная изначальное сияние, найти его обладателя потом почти невозможно. Всё равно, что искать человека по фотографии сорокалетней давности.

Только если Таня останется жить, только тогда, даже через много лет, я смогу увидеть её из верхнего света, смогу найти её и прийти за ней. Но она умирает, а я даже не буду знать, удалось ли ангелам спасти её от глубокой ночи.

Моё отчаяние всколыхнуло черные облачка. Они снова зашевелились, стягиваясь под потолком. Я поднялся. Надо выйти на улицу, справиться с отчаянием. Иначе я действительно ускорю Таню на пути сюда.

Под кустом в саду дежурил Дени. Пёс постучал хвостом по земле, увидев меня. Ветер спустился, принял форму человека и сел напротив.

– Вот и всё, осталось три часа, – прошептал я.

Ветер молчал.

Я запрокинул голову. Над прозрачным куполом щита плыло фиолетово-чёрное небо. Красивое бесконечно, как и всё здесь. Несмотря на вечную полутьму, царящую в средней тени, она мне нравилась. Странное небо, меняющееся на глазах, тяжёлые облака над головой, деревья, трава и бесконечное течение сверкающего света в каждой жилке зелёных листьев, прозрачность любой преграды, моя собственная лёгкость и невесомость. Даже постоянные обитатели средней тени – грешные души и духи-вампиры вызывали у меня симпатию. А, может?.. Ради сорока дней…

– Что если я останусь? – прошептал я. – Не перейду в верхний свет?

– Ты что?! – возмутился ветер. – Даже не думай об этом. Если ты останешься, лучше от этого не будет никому.

Я это знал. Но во мне говорило отчаяние. Ангелы заботятся о своих подопечных все сорок дней, но ещё до того, как охраняемый уходит в верхний свет, ангелу приписывают нового. У Арима наверняка уже есть какой-нибудь малыш в животе мамы, к которому он периодически наведывается. По окончании моих сорока дней он приступит к исполнению обязанностей в отношении нового охраняемого. И если я остаюсь, мне придётся существовать самому. Без ангела. Без его света и защиты. Может, Арим, конечно, меня и не бросит, но возиться, как сейчас не будет точно. Моё существование станет существованием тёмной души, лишённой своего света и собирающей его по крупицам. Когда закончатся сорок дней Тани, она тоже не захочет уйти. Она останется со мной, чтобы вместе бродить по Земле в поисках света. У меня нет права обрекать её на это, нет права оставить обитать в тени, лишённую покровительства ангела. Нет, я не могу остаться. Это принесёт больше бед, чем я могу себе представить.

Ветер в ожидании смотрел на меня.

– Вик, не надо… – тихо сказал он.

Я утвердительно кивнул, и ветер вздохнул с облегчением. Мы помолчали, каждый погруженный в свои мысли. Мне казалось, что внутри всё тяжелеет и сжимается, не давая дышать. И с каждой, прошедшей впустую минутой, это ощущение всё больше усиливалось. Дени вдруг поднял голову, странно посмотрел на меня. Ветер тоже оторвался от своих размышлений.

– Вик, – позвал он.

Я даже не сразу отреагировал:

– Что?

– У тебя отчаяние.

В моей груди расплывалось большое чёрное пятно. Оказалось, что не казалось, когда я ощутил тяжесть.

– Я позову Арима, – быстро сказал ветер.

– Не надо.

– Вик, это серьёзно! Отчаяние перед самым уходом!

– Справлюсь, – резко оборвал я.

Ветер вздохнул, но всё же остановился.