Страница 47 из 161
Предварительно посигналив в клаксоны и получив такой же ответ, Тумз подлетел к посту № 18, и толстяк Мо, перекинув блок-замок через клюз, пришвартовал к нему воздушный шар.
Старый аэро-диспетчер выпятил грудь и, прокашлявшись, браво провозгласил:
— День добрый, господа! Чем Ведомство контроля полетов и Департамент воздушного сообщения могут быть вам полезны?
Старик был знаком с мистером Тумзом, и относился к нему с явным подозрением. Это сразу же проявилось на его сухом потрескавшемся из-за длительного нахождения на ветру лице.
Аэро-диспетчеру было доступно сообщено о цели появления, и сперва он даже пытался спорить и отнекиваться, объясняя нежелание выдавать какие-либо сведения посторонним лицам служебной тайной. Но две угрожающие рожи с подлетевшего воздушного шара одной лишь своей, мягко говоря, экспрессивной и недружелюбной мимикой сделали его намного сговорчивее. Старику не оставалось иного выхода, кроме как подтвердить, что в указанные день и время он пребывал на своем посту у аэро-бакена и видел человека на крыльях, появившегося со стороны площади Неми-Дрё и пролетевшего мимо.
— И что, Ведомство не требует докладывать о подобных случаях? — спросил Мо.
На что старик тяжко вздохнул:
— Я-то, конечно, доложил, но мне там никто не поверил. Сказали: «Не выдумывай, Брикки», и на этом дело закончилось. А мне что, больше всех надо?
— И куда летел этот человек?
— Да кто ж его знает-то? Вдруг за покупками в бакалейную лавку? Время такое, что ж! Вот в мою молодость…
— Только давай без этого занудства! — прервал старика Мо.
— Да, никому не интересна твоя молодость, старик, — поддержал Бёрджес. — Куда летел человек на крыльях?
— Мне не сообщалось, — оскорбленно проворчал аэро-диспетчер.
— Направление! — рыкнул Мо. — У тебя здесь столько приборов, неужели ни один не выдал хотя бы в какую сторону тот летел?
— Отчего ж, я сверился по датчикам и все подробно занес в журнал. — Старик перевернул пару страниц и провел засаленным пальцем по листу в поисках нужной записи.
Мо нетерпеливо вырвал у аэро-диспетчера тетрадь и, игнорируя возмущенный бубнеж, нашел нужное время и прочитал вслух:
«13 часов 23 минуты. Человек на управляемых механических крыльях (вне аэростата). Направление движения: восток (17/19 с поправкой на 24). Скорость: 25,31 узлов. Высота полета: 98-102 фута. Поправка данных, учитывая погодные условия (предливневый дождь II степени), составляет 7–8 делений. С поста согласно установленному положению было просигнализировано неизвестному штурману проблеском. Получил ответ — человек приподнял цилиндр. Нахождение в зоне видимости — 1 минута 16 секунд. Положение: стандартное (тревожное?)».
— Не солгал — довольно подробно, — заметил толстяк. — И куда он летел, по-твоему?
— Были тучи. Но летел он в сторону канала.
— Ты ведь из Департамента, старик, есть мысли о штуковине, на которой он летел? Где он мог приземлиться?
Аэро-диспетчер Брикк часто-часто поморгал, поправил фуражку и задумчиво проговорил:
— Я незнаком с конструкцией данного летательного механизма, не знаю его технических параметров, и посему не могу просчитать место приземления, я не знаю, предусматривает ли данный механизм ускорение, есть ли у него двигатели и может ли он зависать в воздухе. Я не успел разглядеть рулей высоты, рулей направления и элеронов. Я вообще мало, что успел рассмотреть… — Старик протянул руку за тетрадью, но грубый человек с красным лицом и потеющим двойным подбородком не спешил ее возвращать. — Все, что я могу сказать… Пххх! Очень странная штука! И явно опасная, чтобы рискнуть на ней полетать… Я не видел дымного следа. Может быть, это планер. Но я сомневаюсь в этом. Я даже представить не могу, что заставляет эту штуковину держаться в воздухе и слушаться команд. Похоже на орнитоптёр, но…
— Это еще что такое? — нахмурился Бёрджес.
Старик в первое мгновение подивился невежеству этих господ, но с ответом не замедлил:
— Орнитоптёры когда-то состояли в летном парке Департамента, но их уже давно нет. Говорят, у кого-то с Набережных остался старый махолет, но, может, враки это все. У этих механизмов есть крылья, как у вашего летуна. Официально в списках департамента рабочих моделей не значится. Но в Уиллабете они есть, да в Льотомне и, насколько мне известно…
— В Льотомне, говоришь? — прищурился Мо и опустил глаза в журнал полетов. — Что значат цифры 17/19 с какой-то там поправкой?
— Это уточнение направления. Градусы.
— Градусы? Это еще что такое? — удивился Бёрджес.
— Что-то научное, — отмахнулся Мо. — И куда уточняют эти градусы?
— Надо сверяться с картами, — начал было старик, но увидев угрожающий блеск в глазах этих неприятных типов, поспешил добавить: — Охват между улицами Харт и Файни — без изменения направления это отрезок в квартал.
— Файни, значит? — Мо не смог сдержать самодовольную улыбку.
Старик поднял с головы фуражку и протер вспотевшую лысину платком, после чего вернул убор на место.
— Подумать только… — сказал он со смесью одновременно неодобрения и восхищения, — летают, и без аэростатов! Вот времечко-то… Где это видано! Исчез как и появился — шмыганул в тучу. Я сходу решил было, что померещилось — из-за согревательной настойки, вы понимаете? А зачем вы его ищете?
— Не твоего ума дела.
— Да, не суй нос.
Грубые любопытствующие вернули аэро-диспетчеру журнал, отшвартовались и последовали дальше, по следу сбежавшего с крыши апартаментов Доббль Фиша.
…У Мо был план, и сведения от старика Брикка подтвердили кое-какие его ожидания. Мысленно толстяк уже потирал руки и едва ли не представлял себе Фиша в кандалах, понурого и несчастного. Сам же он при этом стоял рядом с ним и одаривал проходимца оплеухами и колкими замечаниями. Но на деле все оказалось куда сложнее…
Когда они подлетели к темно-красной кирпичной башне, вырастающей из здания пожарной части Тремпл-Толл на улице Файни, и Тумз попытался причалить к швартовочным мосткам, из рупоров вещателей, установленных под черепичной кровлей, раздался злой и недовольный голос, почти полностью тонущий в скрипе и шуршании помех. И все равно понять, что голос велит им убираться прочь, пока не получили хорошую трепку, не составило труда.
На что Бёрджес и Мо громко заявили, что они являются представителями закона, на какой-то момент выйдя из своих образов, и ткнули в большое круглое смотровое окно башни свои полицейские жетоны. Только тогда им позволили причалить к швартовочным мосткам и войти в рубку через овальный шлюз, предназначенный для прибывших по воздуху.
Несмотря на наличие больших смотровых окон, рубка оказалась темным и мрачным местом. Вдоль всех стен шли панели с различными приборами и датчиками. Напротив каждого иллюминатора была установлена оптическая система наблюдения за городом. Сюда же вела батарея раструбов срочной пневмопочты. По центру круглого помещения располагался спуск на лестницу, огражденный блестящими бронзовыми перилами.
Дежурным пожарным в рубке оказался неприятный тип средних лет с лицом, которое в своей квадратности и угловатости, могло бы поспорить с квадратностью и угловатостью лица Бёрджеса. Разумеется, у пожарника имелись форменные усы (куда же без них). Темно-красный мундир с бронзовыми пуговицами сидел внатяжку на широкой массивной груди, из-под полированной до блеска каски на незваных гостей с порога устремился неприязненный взгляд, а руки в белых перчатках сжались в кулаки.
С пожарными у полицейских были весьма натянутые отношения. По правде сказать, служащие Пожарного ведомства полицейских презирали, а полицейские, в свою очередь, видели в них серьезную угрозу. Все ухудшалось тем, что даже судья Сомм благоволил пожарным и многое им прощал: однажды те потушили его апартаменты еще до того, как огонь успел нанести серьезный ущерб, чем заслужили благодарность обычно такого неблагодарного человека, каким был господин судья. Полицейские же поговаривали, что сами пожарные и подожгли те апартаменты, и все это был хитрый план, чтобы выслужиться. Так это, или нет, точно никто сказать не мог, но вели себя с тех пор обладатели красных мундиров и медных касок так, словно служащие Дома-с-синей-крышей им не указ.