Страница 24 из 161
— Но что-то вы все же подозревали. Миссис Фрункель, отвечайте, будьте добры, честно. Мы не из полиции, никто вас арестовывать не станет. Более того, если вы все расскажете и это поможет в расследовании, ваше имя во всей этой истории будет опущено. Даю вам свое слово.
Хозяйка лавки пристально поглядела на доктора, после чего отвернулась.
— Разумеется, я понимала, что это что-то незаконное. Но это ведь Габен! Здесь объявляют незаконным уже то, что может просто составить конкуренцию каким-либо заинтересованным влиятельным людям! Чего только стоит гуталин «Лайонелла», который запрещено ввозить! Все знают, что на введение этого запрета повлиял сэр Брюгг, владелец фабрик «Вакса Брюгга»! Но я не спрашивала, что именно затеял мистер Фиш. Меня это не слишком-то волновало. Как только я увидела первую Миранду, все остальное перестало иметь значение. Я знала: эти куклы захочет приобрести своей дочери каждая дама из Сонн, Набережных или Старого центра — это произведение игрушечного искусства!
— Я верю вам, мэм. Прошу вас, скажите: мистер Фиш оставлял какой-то адрес? Говорил о том, куда собирается отправиться?
Миссис Фрункель выдвинула из стойки продолговатый ящик и выудила оттуда несколько картонок. Одну из них передала доктору. На ней значилось: «Апартаменты Доббль. Мансарда».
— Он оставил это на всякий случай.
— О! Благодарю, мэм.
— Не стоит. Прошло уже много времени. Если вы говорите, что Фредерик Фиш участвовал в ограблении банка «Ригсберг», то он уже, вероятно, давно исчез из города. Он ведь не дурак, чтобы оставаться здесь, когда все его ищут. И, скажу вам по секрету, дураком он мне точно не показался.
Миссис Фрункель задвинула ящик и отвернулась, всем своим видом давая понять, что больше она ничего не скажет.
Доктор Доу удовлетворенно кивнул: полученных сведений и без того уже было предостаточно, а куклы прочно связались с гремлинами. История их появления в городе прояснилась.
— Мое почтение, мэм, — сказал доктор и развернулся, чтобы уйти.
Миссис Фрункель не ответила.
Доктор и его племянник направились к выходу из лавки, когда Натаниэль Доу вдруг остановился. Его неожиданно посетила тревожная мысль и он поспешил вернуться к стойке.
— Прошу прощения.
— Что еще? — сердито спросила миссис Фрункель.
— Меня мучает один вопрос, мэм. Если мистер Фиш приехал в город лишь в день туманного шквала, то как он мог к вам прийти с предложением за две недели до того?
Хозяйка лавки игрушек пронзила доктора колючим взглядом.
— А я и не говорила, что ко мне приходил Фредерик Фиш. Ко мне пришел совершенно другой джентльмен.
— И кто же это был?
— Я прежде его не встречала. Вел он себя очень таинственно, лица не показывал. Просил называть его — мистер Блохх.
***
— Фиш, сдавайся! — крикнул констебль Бэнкс, выглядывая из-за угла в коридор. — Сдавайся! Нас больше!
— Ты уверен, что нас больше? — громким шепотом уточнил констебль Хоппер. Он стоял по другую сторону коридора и осторожно выглядывал из-за своего угла. Револьвер в его руке дымился, некогда белая перчатка была серой от пороха.
— Тихо, Хоппер, он не знает, сколько нас!
— Как и мы не знаем, сколько там их, — проворчал Хоппер.
— Фиш, выходи!
В ответ на это еще несколько пуль прошили дверь, выходящую в коридор прямо напротив лифта.
— Я уже вышел, — раздался смех из апартаментов, — из себя, глупые флики!
Полицейские в Тремпл-Толл не слишком-то любят, когда их называют фликами. Но сейчас это было меньшее из зол.
Несмотря на столь ловко проведенную махинацию с Граймлем и перехваченным предупреждением, взять Фиша врасплох не удалось. Бэнкс с Хоппером отправились в апартаменты Доббль сразу, как добыли адрес.
Апартаменты занимали собой сливовое пятиэтажное здание на площади Неми-Дрё и по сути являлись чем-то вроде гостиницы, в которой останавливались лишь богатые и влиятельные (по меркам Тремпл-Толл, разумеется) постояльцы. Здесь было хорошее обслуживание номеров, в вестибюль-ресторане подавали неплохую еду, можно было также заказывать обед и ужин прямо в апартаменты — к каждому номеру был подведен кухонный лифт. Сами же номера больше напоминали недурно обставленные просторные квартиры. Освещение яркое, никаких вредителей, коридоры осенены парфюмом. В общем, констебль Бэнкс такие места не любил, поскольку в них водились сугубо снобы.
Действовать констебли договорились решительно. Они ворвались в апартаменты Доббль, как два смерча, игнорируя крики швейцара. Пронеслись на служебных самокатах по выложенному узорчатой плиткой полу через вестибюль и резко затормозили у регистрационной стойки.
Испуганный портье за ней побледнел как смерть — все согласно плану констеблей. Когда полицейские потребовали, чтобы он выдал ключи от комнат, занятых неким мистером Фишем, портье сообщил, что запасных ключей у него нет — особое требование постояльца, который также забрал и ключ-от-всех-дверей — за те деньги, что он платил, никто не спорил. Тогда констебли схватили несчастного и потолкали его к лифту, чтобы тот никоим образом не смог предупредить Фиша об их прибытии.
Нетерпение и тревожное предчувствие так сильно овладели Бэнксом, что он даже притопывал в кабинке вяло поднимающегося лифта и сквозь зубы пытался подгонять его: «Ну сколько можно! Ну, давай! Давай же!».
И вот они, наконец, на последнем этаже. Портье указал им на дверь в дальнем конце коридора, но не успели полицейские подойти к ней, как прямо через нее начали стрелять.
Бэнкс с Хоппером едва успели укрыться в проходах по сторонам коридора, а портье, вжав голову в плечи, понесся к лифту.
— Отставить пальбу! — заревел Бэнкс и принялся нашаривать свой револьвер. Согласно уставу, констеблям в городе не полагалось огнестрельное оружие, за исключением самых отчаянных ситуаций, но Бэнкс с Хоппером просто «забыли» сдать свои «рединги» и патроны к ним сержанту после окончания предыдущего дела.
— Да, отставить пальбу! — громогласно поддакнул Хоппер и, высунувшись из-за угла, принялся стрелять в дверь. И он продолжал самозабвенно стрелять, пока в барабане не закончились патроны.
Коридор этажа заполнился пороховым дымом.
— Мимо! Все мимо! — раздался из апартаментов задиристый голос, когда эхо от выстрелов сгинуло. — Бездарные стрелялы! Мой парализованный прадедушка так же стреляет! Хотя постойте!.. Прадедушка, это ты там?
— Это полиция! — рявкнул Бэнкс и жестом велел напарнику обождать «с подачей второго блюда», хотя у него и самого руки чесались. Причем чесались буквально — такое с ним частенько приключалось из-за волнения. — Фиш, мы знаем, что ты там! Выходи с поднятыми руками!
— Да, или мы тебя изрешетим, как старый носок!
Бэнкс уставился на напарника и яростно зашептал ему:
— Что? Какой еще носок?!!
— А что, они всегда дырявые, — пробормотал покрасневший Хоппер. — Вот я и подумал…
Фиш рассмеялся из-за двери.
— Еще поглядим, кто здесь носок! — воскликнул он. — И вообще, попрошу уважительнее! Для вас я — мистер Носок!
— Ну все… — сквозь крепко сжатые зубы процедил Бэнкс, выставил из-за угла руку с револьвером и принялся стрелять.
Хоппер, успевший перезарядить барабан, поддержал его. В ответ тоже полетели пули, подгоняемые раздражающим смехом.
Констебли еще не успели как следует свести знакомство с этим Фишем, но они оба его уже отчаянно ненавидели…
…Паровой лифт медленно поднимался на этажи, и лифтер-автоматон в сливовой форме и шапочке коридорного мертвой хваткой вцепился в рычаг управления; в прорези под рычагом было указано: «Мансарда».
Доктор Доу и Джаспер оба, задрав головы, неотрывно глядели на стрелку, медленно передвигающуюся между полированными латунными номерами этажей над дверью.
С ними вместе в лифте поднимался молодой веснушчатый коридорный Джереми Бейкер. Болтал он без умолку:
— …и нога с тех пор больше не болит! И все благодаря вам, доктор!
— Рад слышать, — безразлично ответил Натаниэль Доу.