Страница 21 из 161
— Такой платформы нет, — ответил Хоппер, не уловив оскорбления. — Может, вы имели в виду «Дурчинс»?
Констебль Бэнкс прервал напарника — он прекрасно все понял. Его невероятно злило, что этот человек смел тянуть с ними время. Как будто им делать больше нечего, кроме как торчать здесь, в этой прокуренной, пропахшей неуважением к полиции комнатушке со ржавой табличкой «Грехарт Граймль. Частный сыщик» на двери.
— Неподалеку отсюда была совершена кража, — заявил толстый констебль. — И свидетель утверждает, что вы причастны.
— Ну надо же, — беззаботно хмыкнул мистер Граймль. — Оказывается, в Габене можно доверять свидетелям. Кажется, я на днях читал в «Сплетне», в рубрике метеорологических прогнозов, что ожидается наплыв из врак.
— Вы не шутите, не шутите с нами.
— Да, потому что нам совсем не смешно.
Мистер Граймль отхлебнул из бутылки.
— Я уж заметил, — сказал он, вытерев рот рукавом рубахи. — И каким же боком я, спрашивается, причастен к краже, о которой вы толкуете?
— Поговорим без обиняков, — жестко проговорил констебль Бэнкс. — Где кукла, мистер Граймль?
— Что? Какая еще кукла?
— Вы прекрасно знаете. Ваш этот мелкий пройдоха влез в квартиру почтенной дамы и стащил куклу из ее коллекции. Где она?
— Мой… пройдоха? — частный сыщик удивленно поднял бровь.
— Коротышка у вас на побегушках, — уточнил Бэнкс. — Мы знаем о ваших методах.
— Да, мы о них наслышаны, — важно кивнул Хоппер.
Все время с момента начала разговора из-за шторки, где пряталась кровать сыщика, раздавалось гулкое утробное рычание. Сперва никто не обращал на него внимания — констебли относили его к одному из ничего не значащих местных шумов, но постепенно рычание стало громче, а прочие звуки затихли: ротационные машины в редакции «Сплетни» были выключены, а дирижабль давно улетел. Игнорировать его больше было нельзя.
— Бэнкс, — испуганно глядя на шторку, Хоппер тронул напарника локтем, но тот был слишком поглощен обвинениями частного сыщика, чтобы что-то замечать.
— Вы используете любую возможность пролезть в щель, Граймль, — заявил толстый констебль. — Неудивительно, что на вас работает какая-то крыса в костюме.
Мистер Граймль уже не выглядел таким самоуверенным. Казалось, он даже немного протрезвел.
— Вы понимаете, что это звучит нелепо?
А рычание становилось все более злобным и пугающим — оно могло принадлежать какой угодно твари, и, судя по тембру и яростным ноткам, там сидело что-то весьма жуткое. Даже Бэнкс уже заметил неладное.
— Что это у вас там? — Положив руку на рукоять дубинки, он шагнул к шторке, и тут из-за нее выскочила маленькая вертлявая такса и принялась с громким злым лаем носиться вокруг констеблей, покушаясь на их щиколотки.
— Уберите вашу собаку! Немедленно!
Городские собаки были злейшими врагами полицейских. Они их облаивали, пытались укусить, преследовали их, когда те ехали на своих самокатах, и вообще относились к служителям закона крайне непочтительно. В Тремпл-Толл регулярно ездила Будка, отлавливающая бродячих собак, но меньше их отчего-то не становилось. Под мостами, в канавах, в темных тупиках, в подворотнях — везде кишели эти клыкастые твари, особо ненавидящие носителей темно-синей формы. Помимо бездомных собак, город был забит еще и домашними, которые, по мнению служителей закона, были ничем не лучше. Старый констебль Лоусон всех уверял, что городские собаки только прикидываются глупыми, а на деле это хитрые и коварные разумные твари, у которых есть собственная тайная организация, возглавляемая белым пуделем Флоксом. Но старый констебль Лоусон был спятившим, и никто не воспринимал его слова всерьез. Тем не менее, собаки по-прежнему не вызывали у полицейских ничего, кроме раздражения.
И вот теперь эта такса. Бэнкс и Хоппер единодушно сошлись на том, что она являлась ярким представителем своего мерзкого вида.
Когда констебль Хоппер попытался пнуть собачонку, мистер Граймль все же позвал ее.
— Шушера! Ко мне! Ко мне, девочка!
Злобно озираясь и пуская слюни, такса нехотя подошла к хозяину и запрыгнула к нему на колени.
Всем своим видом Шушера походила на мистера Граймля — жизнь ее сильно потрепала: одно ухо надкушено, парочки зубов не хватает, а коричневая шкура в некоторых местах, казалось, была поедена молью. Помимо прочего, как и ее хозяин, такса выглядела весьма нетрезвой. Отдельное неудовольствие у констеблей вызвало ее имя.
— Шушера, ты понимаешь, о чем они говорят? — спросил свою собаку мистер Граймль. — Вот и я ничего не понимаю. Какая-то кукла, какой-то коротышка. Может, они тебя имеют в виду? Господа, может, ваш свидетель видел Шушеру? Но вряд ли она могла утащить какую-то куклу.
— Что ж, — недобро усмехнулся констебль Бэнкс и бросил многозначительный взгляд на напарника. — Мы так и думали, что вы не сознаетесь. Но радоваться вам недолго осталось, поскольку у нас есть еще один свидетель, который знает кое-что еще. Не только об этих куклах. Вы и ваш этот коротышка у вас на побегушках очень сглупили, мистер Граймль. И вы сами это знаете. Вы слишком часто вставали на пути у полиции Тремпл-Толл, и этот раз может оказаться последним.
— Да, вы зазевались — и тут-то и попались, — поддакнул констебль Хоппер.
— Так что, — продолжил Бэнкс, — скоро вам будет не до смеха. И ваши дружки в Доме-с-синей-крышей вас не уберегут.
— Может быть, обычно вы и работаете чисто, но только не в этот раз, Граймль.
Частный сыщик продолжал улыбаться и поглаживать свою таксу, но глаза его при этом были полны злости.
— Вы что-то там говорили о том, чтобы мы возвращались на вокзал и ловили карманников, да? — усмехнулся толстый констебль. — Но мы здесь не сами по себе. За нами стоит сержант Гоббин, и ему надоел ваш любопытный нос, который постоянно торчит где-то поблизости.
Полицейские из Тремпл-Толл были мастерами угроз, они профессионально отыгрывали своими лицами посулы многочисленных и жутких кар, которые непременно ожидают несчастного. И хоть мистер Граймль был не из числа их обычных супчиков, которым часто хватало лишь нахмуренных бровей да пристального взгляда, все же он заметно напрягся от их слов. Гоббин — это уже не шутки.
Мистер Граймль полагал, что констебли продолжат давить, попытаются вызнать все, что он хочет скрыть, но Бэнкс бросил на него презрительный взгляд, сказал: «Уходим, Хоппер» — и они покинули контору частного сыщика, оставив мистера Граймля и Шушеру в весьма неоднозначных чувствах. Такса порывалась ринуться за ними вслед и таки цапнуть каждого за лодыжку, а мистер Граймль погрузился в раздумья. Нужно было что-то делать, или же не стоило делать ничего — сейчас он никак не мог понять, а его нутро, не раз выручавшее его в сложных ситуациях, как назло впало в спячку.
Констебли меж тем спустились вниз, вышли на шумную площадь Неми-Дрё и, вскочив на свои самокаты, покатили прочь, клаксонируя и разгоняя с дороги прохожих. Казалось, что они куда-то торопятся, но далеко они не отъехали — завернули за угол, остановились и притаились там, выжидая.
Хоппер достал крошечный полицейский бинокль, который в его массивных руках казался совсем миниатюрным, и осторожно выглянул из-за угла. Бэнкс же замер у небольшой кованой панели на углу, примостившейся под табличкой с названием улицы: «Ламповая». На панели фигурными буквами было выведено: «УПППГ. Приемник № 34/40 Ламповая/Площадь». Под надписью выстроились шесть круглых крышек с вентилями, рядом с каждой чернела прорезь для монет.
План был прост. Бэнкс и Хоппер знали, что шансов на то, что Граймль расскажет все начистоту, практически не было. Поэтому они решили схитрить. Заявились к нему, открыли карты и принялись в свойственной им манере угрожать. После чего напустили туману и картинно удалились. Бэнкс был уверен, что после такого блефа этот пьяница заметушится и как-то себя выдаст. Он надеялся, что тот выберет один из двух вариантов: либо отправится предупредить своего подельника лично, либо отправит ему послание. К обоим вариантам констебли были готовы.