Страница 20 из 161
Расставив тарелки и разложив приборы, хозяйка удалилась.
Мальчик схватил было вилку, но дядюшка отчеканил: «Салфетка» — и ему пришлось положить вилку обратно и повязать салфетку, после чего он поспешно взялся за приборы. Сам же Натаниэль Доу принялся за еду неторопливо, каждым своим движением сообщая окружающим, что это он делает одолжение еде, позволяя ей перебираться с тарелки в такого прекрасного него.
Доктор Доу вернулся к обсуждению — при этом, к недоумению и зависти племянника, он умудрялся и есть, и последовательно выкладывать сведения, и каким-то странным образом не говорить с набитым ртом.
— Итак, мы знаем, что Фиш привез в Габен на поезде несколько ящиков, в которых находились куклы. Один ящик был украден. Вероятно, об этом препятствии и говорил гремлин мистеру Фишу на Железном рынке.
— Угу! — подтвердил Джаспер неразборчиво — дядюшкиного умения у него не было. — Фото пофо не по фану!
— Да, они не ожидали, что кто-то стащит ящик, и уж тем более не предполагали, что поблизости окажется мистер Стилли, который страдает клептоманией, то есть болезненной тягой к совершению краж.
— А потом ящик достался мистеру Бо, — добавил Джаспер, прожевав.
— Именно. И он распродал кукол — откуда ему было знать, что внутри каждой — гремлин. Впоследствии одного обнаружила мадам Леру, один выбрался в Странных Окнах, еще двое разбросаны по Тремпл-Толл и один в Фли.
— А тот гремлин с мистером Фишем на рынке?
— Вероятно, он был в одном из ящиков, который не был украден.
— Я не понимаю, — начал Джаспер, — зачем кому-то привозить сюда гремлинов, спрятанных в куклах?
— Потому что привозить в открытую их нельзя, ты ведь знаешь.
— Нет же! Зачем они вообще здесь понадобились? Зачем их везти, если в Габене есть свои гремлины?
— Полагаю, что-то их все же отличает. К примеру, явная говорливость. И к тому же это не просто какие-то грызливые носатые гремлины. Как мы узнали со слов мистера Клокворка, это сообщники мистера Фиша.
— Как жаль, что мы не знаем, что они задумали.
Доктор Доу промолчал и принялся за последний тост.
— Мы ведь не знаем, так? — спросил Джаспер. — Дядюшка?
Доктор не торопился отвечать, и его племянник раздраженно напомнил ему:
— Ты же говорил, что все расскажешь. Это как-то связано с тем, что мы узнали в шестереночной лавке? Балерина?
Доктор Доу кивнул:
— Речь шла не о танцовщице в пуантах, — сказал он. — Ты помнишь мистера Бэггза?
— Твоего пациента?
Окровавленный человек, явившийся как-то ночью пару лет назад домой к доктору Доу, был одним из тех, кто и состряпал ему недобрую славу.
— Гм. Да, пациента. Мистер Бэггз… как бы это помягче выразиться, — доктор задумался на мгновение, — что ж, помягче никак не выразишься — он был грабителем. С несколькими сообщниками он успешно ограбил почтовый дирижабль, но, как это нередко бывает, его подельники решили поделить его долю между собой.
— Но при чем здесь мистер Бэггз? — удивился Джаспер. — Он ведь в тюрьме Хайд, так?
— Так. Но именно от него я узнал про балерину, — сказал доктор Доу. — Балерина — это инструмент. Инструмент для вскрытия замков в сейфах и несгораемых шкафах. Что-то наподобие сверла и ворота. Отмычка.
— Отмычка? Но при чем здесь какая-то отмычка?
Доктор Доу поглядел на племянника. Он молча поднял брови, предоставляя Джасперу возможность догадаться самому.
— Фиш назвал гремлина своей любимой балериной, — начал мальчик. — Он имел в виду, что гремлин — его любимый инструмент для вскрытия замков?
Натаниэль Доу по-прежнему выжидающе молчал. Племянник продолжал:
— Значит, они готовили… эх… — мальчик перешел на шепот, — они готовили ограбление.
Молчание продолжилось.
— Ограбление… Но кого они хотели ограбить? Или что? Или… ой! Это… этого не может… ты думаешь… — У Джаспера не хватило слов, эмоции захлестнули его. Казалось, он сейчас вот-вот запрыгнет на стул с ногами, после чего галопом понесется на нем по кафе «Кретчлинс».
— Ты все понял, Джаспер, — сказал доктор Доу. — Рад, что мне не пришлось объяснять.
— Я не могу поверить! — все тем же шепотом продолжил племянник. — Они… это они ограбили банк Ригсбергов!
Доктор Доу поднял палец вверх, призывая племянника к молчанию. Подошла миссис Элмерс.
— Письмо, которое вы ожидали, прибыло, сэр, — сказала она и передала доктору конверт.
— Благодарю.
Натаниэль Доу вытащил бумагу с множеством печатей, окинул ее быстрым взглядом. Поднял его на по-прежнему пребывающего в замешательстве Джаспера и удовлетворенно кивнул:
— Мы знаем, как найти Фиша.
***
Площадь Неми-Дрё всегда была шумной, но сейчас к грохоту уличных механизмов добавился протяжный рокот двигателей. Мрачная тень наползла на окно, как будто внезапно наступили сумерки. Это в небо над городом поднимался старенький «Воблиш», дирижабль маршрута «Площадь — парк Элмз — Набережный маяк».
В комнатушке все дрожало и сотрясалось. На столе плясала табакерка, подпрыгивали чернильницы и фотографический аппарат, дребезжали футляры с фотостеклами, а обтянутый газетной тканью зонтик и папки с бумагами ползли к краю — и пресс-папье не помогало. Пустые бутылки звенели, стуча друг о друга. Грязные шторы на окнах подрагивали.
Такое во время взлетов и посадок дирижаблей на площади здесь творилось регулярно. Впрочем, местечко было беспокойным и без дирижаблей, трескучих трамваев и пыхтящих экипажей: на лестнице постоянно хлопали двери, кто-то носился по ступеням вверх и вниз, за стеной гудели линотипы и ротационные машины — новый тираж «Сплетни» готовился к выпуску.
Квартирка представляла собой одну единственную комнату, часть которой нависала над подъездом застекленным эркером. У окна стоял уже упомянутый стол, по левую руку от входа за шторкой пряталась кровать, по правую громоздились шкафы, набитые пухлыми, словно толстяки-обжоры, картонными папками. Все кругом тонуло в буром дыму, и одинокая лампа не особо справлялась — хоть время слегка перевалило за полдень, покрытые керосиновым нагаром окна пропускали мало света.
Пахло здесь премерзко: керосин, застарелый пот, дешевое пойло да дешевый табак, но хозяина это нисколько не смущало — еще бы, ведь это все были его запахи, витающие в сугубо его излюбленном бардаке.
Мистер Граймль, мужчина лет сорока-сорока пяти, выглядел намного старше своего возраста из-за состояния крайнего опьянения и особой неухоженности. Его вислые щеки были покрыты щетиной, а под глазами залегли тяжелые мешки.
Он вальяжно развалился на стуле, закинув ноги на стол, и всем своим видом выражал скуку.
— Я до сих пор не понимаю, что именно вас ко мне привело, господа, — сказал он, с легкой усмешкой оглядывая стоящих у его стола двух констеблей, которые с каждой секундой своего пребывания в этом непритязательном месте хмурились все сильнее.
— Нам сообщили, мистер Граймль, — сказал толстый констебль с глазами навыкат, — что вы являетесь соучастником преступления.
— О! Неужто! И кто же вам это сообщил?
— Вас это интересует больше всего? — удивился толстый констебль.
— Да! А вовсе не то, какое преступление имело место? — добавил его напарник, высокий широкоплечий увалень, прямоугольный, как дверной проем.
Мистер Граймль мог позволить себе не бояться этих полицейских и откровенно потешался над ними. Дело в том, что за годы своей работы он наработал множество связей в разных местах, и Дом-с-синей-крышей исключением не был. Он знал, что, попади он в какое-нибудь затруднительное положение, парочка сержантов, а быть может, и кое-кто постарше вступится за него. И поэтому, когда к нему явились эти двое, он встретил их кривой улыбкой и даже отхлебнул из бутылки в их честь.
— Вы пришли не по адресу. — Мистер Граймль усмехнулся еще шире: он многое слышал о вокзальных констеблях, и эти двое казались ему неотесанными болванами. — И, к слову, вы не должны сейчас ловить карманников на какой-нибудь платформе «Дурачинс»?