Страница 16 из 161
— Мы едем не к мистеру Киттону, — сказал Натаниэль Доу, после чего замолчал, не намереваясь пускаться в какие-либо дальнейшие пояснения.
Джаспер разозлился. Это было уж чересчур. Он считал, что раз они занялись делом дохлого гремлина вместе, то дядюшка не должен от него ничего утаивать. Это было просто несправедливо! Нечестно!
— Вот почему ты все время так делаешь? — спросил он, наплевав на всяческую вежливость.
Дядюшка не ответил, он глядел в пустоту перед собой, а племянник продолжал:
— Ты постоянно скрытничаешь! А меня заставляешь все рассказывать! Ты ведешь себя так же, как прочие взрослые ведут себя с обычными детьми! А ты говорил, что мы не такие. Ты говорил, что как только ребенок выучивается говорить, к нему стоит относиться, как к взрослому…
И верно: когда-то Натаниэль Доу так сказал. Это было одно из дядюшкиных глубокомысленных мизантропических размышлений вслух. Там еще что-то было о том, что раз ребенок выучился говорить, то, соответственно, способен отвечать за свои поступки, а в таком случае для глупости и нелогичного поведения у ребенка не может быть оправданий, равно как и у любого взрослого…
По секрету, Джаспер считал, что, когда дядюшка умрет и его вскроют, то вместо мозга внутри его головы обнаружат механическую вычислительную машину, а вместо сердца — датчик со всего двумя показаниями: «последовательность» и «противоречие», и проржавевшую стрелку, застывшую где-то посередине. Живя с дядюшкой, просто невозможно не научиться логике, но в отличие от автоматона Натаниэля Френсиса Доу, его племянник обладал, помимо логического мышления, еще и хитростью. И он раз за разом находил способы взломать эту машину, правда, сейчас он был так зол, что ничего не мог придумать.
— Что такого важного и тайного сообщил господин Когвилл? Ты расскажешь мне про эту балерину? Дядюшка?
Доктор Доу перевел на него медленный взгляд.
— Что такое? — Было видно, что Джаспер вывел его из глубоких раздумий — вырвал, словно холодным утром из-под теплого одеяла.
— Балерина, — напомнил Джаспер. — Ты же что-то узнал? Когда господин Когвилл сказал про балерину, ты что-то понял! Что еще за балет? Причем здесь вообще балет?
— Балет здесь ни при чем, — сказал Натаниэль Доу.
— Как это ни при чем?
Доктор Доу отвел взгляд. Джаспер испугался, что дядюшка снова не ответит, но он все же негромко проговорил, будто выдавая слова против воли:
— Дело, в которое мы ввязались, — намного более закрученное и опасное, чем могло показаться в начале. И прежде чем решать, что делать дальше, мне нужно как следует все обдумать.
— Что именно обдумать?
Доктор Доу не ответил и повернулся к окну.
Джаспер возмущенно засопел. До него донеслось лишь едва слышное, произнесенное одними губами: «Балерина… балерина…».
Когда кэб остановился у сломанного моста Гвоздарей, злости Джаспера уже не было предела. Но дядюшка этого словно не замечал. Он поднял воротник — дул довольно сильный ветер, да и стало накрапывать. Обойдя дом мистера Киттона, они двинулись к каналу.
Брилли-Моу, Подметка Брилли-Моу, Грязный канал, Чугунная вода и тому подобное… У этого канала было множество имен. Разделяя Тремпл-Толл и трущобы Фли, он походил на коридор между двумя старыми комнатами, куда сметают пыль из обоих помещений: горы мусора были навалены по обоим берегам, гавани в Керосинной заводи стояли заброшенные, в окрестностях их обреталось отребье различного посола. Из семи мостов, прежде соединявших Саквояжный и Блошиный районы, целым остался один лишь мост Ржавых Скрепок — остальные были разрушены. А что касается места, куда направлялись доктор Доу и его племянник, так оно считалось в Тремпл-Толл самой дырявой-предырявой дырой.
Канал на участке берега между мостом Гвоздарей и Хриплым мостом казался вымершим. Изредка неподалеку чадили трубами буксиры, загребая колесами грязную воду, но круги быстро зарастали, и смоляная гладь вновь становилась неподвижной.
Натаниэль Доу морщился от стоявшего на берегу запаха (смеси скипидара и протухших яиц), при этом шел он довольно быстро, так что Джаспер едва за ним поспевал. Мальчик все выглядывал блох на том берегу Брилли-Моу, но ни одной, к своему разочарованию, не увидел: вероятно, днем они отсыпались.
— Ты мне расскажешь, куда мы идем, дядюшка? — спросил мальчик, когда они вышли к узкоколейным рельсам, идущим вдоль воды. — Что происходит? Я же не могу помочь, потому что ничего не знаю! Если ты собирался все держать в секрете, то не нужно было меня звать, когда мадам Леру принесла того гремлина! Ты считаешь, что мне нельзя доверять?
— Не говори глупости, — сказал доктор. — Разумеется, я так не считаю. — Он поглядел на племянника и вздохнул. — Что ж, вероятно, ты прав. Я должен извиниться перед тобой, Джаспер.
Джаспер сперва даже не поверил своим ушам. Он уже хотел было выдать дядюшке список гневных заявлений, которые придумывал всю дорогу, но дядюшка повел себя непредсказуемо, и ему пришлось их все проглотить. Вкус у них, скажем прямо, был не очень.
— Ты расскажешь мне про балерину?
— Разумеется. Но немного позже. Я и вовсе не планировал ничего от тебя скрывать, но мне действительно нужно было подумать.
— Ты что-то решил?
— Едва ли. Но я знаю, что мы окажемся втравлены в это дело сразу же, как только я расскажу тебе о своих догадках, учитывая твою страсть к различным опасностям и приключениям, невзирая на риск. Время близится к полудню, и нужно что-нибудь съесть — предлагаю наверстать завтрак и за ним все подробно обсудить. Но прежде у нас здесь дело.
Рельсы сворачивали с берега дугой и уходили прямо в канал, вонзаясь в него длинным носом. Над водой высились ржавые мостки, поверх которых и шла эта железная дорога. На самом ее краю, в сотне ярдов от берега, стоял некогда зеленый вагончик с круглыми окнами и дымящими трубами. У поворота рельсового пути в землю был вбит столб с указателем: «Финлоу». Они шли дальше…
Ветер стал более злым. Джаспер поежился.
— И, конечно, в чем именно заключается это дело на берегу, ты мне тоже не расскажешь? — спросил он.
— Отчего же? — негромко проговорил доктор Доу, обходя гниющий труп собаки. — Все дело в этих куклах…
— Куклах? — удивился Джаспер. — При чем здесь куклы? Мы ведь шли по следу гремлина!
— Боюсь, это неразрывно связано.
И тогда доктор сообщил племяннику, что найденные в желудке мертвого гремлина крохи фарфора, очевидно, являются не до конца переваренными осколками куклы, которую, по словам мадам Леру, разбил гремлин, и что именно кукла была смазана гремлинской отравой.
— То есть гремлин залез в окно к мадам Леру и попытался съесть куклу! — подытожил Джаспер. — Он не знал, что она покрыта ядом?!
— Почти все верно, — кивнул дядюшка. — Кроме того, что гремлин залез в окно. Он уже был в комнате… Уже два раза куклы появляются в этой истории. Кукла мадам Леру, кукла из Странных Окон — обе разбиты, и разбиты при странных обстоятельствах. Я думаю, что в каждой были гремлины.
— Внутри кукол? — поразился Джаспер. — Но почему они были внутри кукол?
— Хороший вопрос, Джаспер. Полагаю, их привезли в Габен таким образом.
— Это сделал Фиш!
— Несомненно.
— А куда мы сейчас идем?
— Этих кукол, помимо их… гм… начинки, объединяет кое-что еще. — Доктор Доу огляделся по сторонам, словно кого-то выглядывая. — Тот, у кого они были куплены, у старьевщика мистера Бо. Нам нужно проследить их путешествие до момента обнаружения мертвого гремлина мадам Леру. Я хочу подтвердить свою догадку.
— Догадку?
— Мы пока что строим одни догадки, и нам нужны веские доказательства, чтобы двигаться дальше.
Джаспер согласно кивнул:
— Ты всегда говорил, что прежде чем брать в руки скальпель, нужно выяснить, в чем именно дело.
— Боюсь, мы режем посмертно, и это дело с самого начала было вскрытием, — сказал доктор, угрюмо глядя на канал. — Все уже свершилось, а мы пытаемся угнаться за вчерашним днем…