Страница 68 из 70
Аппаратчики в ЦК заметили, что доверие Андропова к новому инструктору стало всеобъемлющим. Все его инициативы секретарь ЦК поддерживал. Ситуация в культуре СССР начала меняться на глазах. На экранах телевизоров замелькали новые певцы и композиторы, с полок сняли некогда отправленные туда фильмы, а журналы и издательства напечатали произведения авторов, которых прежде игнорировали. Поменялось руководство творческих союзов. В отношении творцов и исполнителей внедрили принцип: почести и деньги достаются тем, кто востребован народом, а не трется возле генералов от литературы, музыки и прочего художества. Лучшие таланты охотно выпускали за границу — пусть покажут загнивающим в своем капитализме буржуинам образцы советского искусства. Кое-кто не возвращался, но к такому в СССР относились удивительно спокойно. В публикациях на эту тему сообщали, как жили беглецы в Союзе. Удивительно, но получалось, что они отнюдь не бедствовали. Многие имели роскошные квартиры, отличную заплату, дачи и машины. Прочитав такое, труженики морщились: «С жиру бесятся, козлы!» Вдобавок, беглецов в редакциях не забывали, через год иль два к их судьбам возвращались, сообщая, как они устроились в «свободном мире». Получалось, перебежчики больше потеряли, чем нашли. Постепенно такие случаи прекратились. Зачем бежать? Хочешь год-другой выступать перед зарубежной публикой? Нет вопросов. Заработал там немало долларов и фунтов? Заплати налог и спи спокойно, потому что эти доллары никто не заберет. Положи их в банк (советский, разумеется) и сними со счета, сколько хочешь, если снова едешь за границу. Если вдруг понадобятся деньги в СССР, банк приобретет твою валюту за рубли по очень выгодному курсу. Накупил друзьям подарков за границей? На таможне их пропустят без вопросов, если предъявишь декларацию с вписанной в нее суммой долларов, которые ты вывез из страны. А вот станешь эти вещи продавать по спекулятивным ценам, извини, товарищ, но получишь срок.
Разумеется, такие перемены не понравились ряду членов творческих союзов — тем, кто потерял сытную кормушку. Мутной рекой в ЦК КПСС поплыли жалобы. Некоторые были коллективными и подписаны людьми известными в стране, со званиями, наградами. Разбираться с ними ездил молодой инструктор.
— Непонятна мне ваша позиция товарищи, — заявлял собравшимся творцам. — «Искусство принадлежит народу, — говорил Ленин. — Оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу трудящихся масс. Оно должно быть понято этими массами и любимо ими». Следуя заветам Ильича, ЦК партии постановил, что отныне лишь народ решает, чьи произведения его достойны. Вы популярны, вы востребованы — получите гонорары, почести и славу. Нет — идите тренируйтесь. Почему доярка или токарь на заводе на работу ходят ежедневно, где и трудятся до пенсии, литератор же, издавший книжку, может сытно есть и мягко спать, сочинительством себя впоследствии не утруждая. Разве это справедливо?
— Книгу написать — это не коров за сиськи дергать, — возразил ему Георгий Марков.[86] — Сложный, творческий процесс. И бывает, что писатель, сочинив шедевр, без остатка вложит в него весь талант. Ну, а далее писать не получается.
— Сколько таких случаев у вас в Союзе? Перечислите шедевры и их авторов.
— Ну… — замялся Марков.
— Помогу, — сказал инструктор. — Шолохов, к примеру. Правда, сочинил он не одну книжонку, а целых шесть томов — эпопеи «Тихий Дон» и «Поднятая целина». Гениальные произведения. Они написаны давно, но их переиздают, потому что люди Шолохова любят и хотят его читать. Только вот существовавший ранее порядок начисления литературных гонораров оставлял живого классика без денег. Получал всего десятую часть от ставки.[87] Персонально для него пришлось принимать специальное постановление правительства. Но теперь любой писатель будет получать, как Шолохов. При одном условии: если переизданная книга разойдется в магазинах. Нет — придется написать другую. Так что я могу вас успокоить: шедевр не пропадет, и его автор будет жить достойно.
Бурный разговор с инструктором состоялся и в Союзе композиторов. Там дошло до оскорблений.
— Что ты понимаешь в музыке, мальчишка? — воскликнул разъяренный Хренников. — Думаешь, раз сочинил десяток песен, так уже и композитор? Выскочка!
— Композитором себя не числю, Тихон Николаевич, — инструктор не смутился. — Заявления о вступлении в ваш Союз не подавал. И не буду — так же, как в Союз писателей, художников, хотя предложения от них мне поступали. Жаль, что разговор у нас не получился. Вижу, руководство вашего Союза не желает подчиняться воле партии. Доложу об этом секретарю ЦК КПСС. До свидания, товарищи!
— Надо было предложить ему вступить в Союз, — заметил Кабалевский, когда гость ушел. — Теперь последуют оргвыводы.
— Ничего он мне не сделает, — ответил Хренников. — Подумаешь, инструктор! Сам в ЦК пойду. Я лауреат трех Сталинских премий, а вдобавок Государственной. Кто он по сравнению со мной?
Хренников ошибся. Не прошло недели, как вышло постановление Политбюро ЦК КПСС о серьезных недостатках в деятельности Союза композиторов. Спешно созванное правление творческого объединения переизбрало свой секретариат, отстранив от управления Союзом Хренникова и еще с десяток одиозных деятелей. С предложением кандидатур в секретариат на заседании правления выступил все тот же молодой инструктор.
— Мне поручено напомнить вам, товарищи, — заявил в финале своей краткой речи, — что материальные ценности в стране создают простые люди. Те, что трудятся в полях, на стройках, на заводах. Их ударный труд дает всем вам возможность создавать великие произведения. Но раз так, они принадлежат народу, который их и оплатил. И ему решать, чьи творения им ближе и кому какие почести воздать. К сожалению, отдельные руководители творческих союзов, воспарив на лаврах, думают, что это их прерогатива. Дескать, творчество близких нам товарищей мы будем продвигать на сцену, телевидение, радио, а других, нам неугодных, близко не допустим. Негодная позиция! И еще. Особо подчеркну, халтура не прокатит. Если вы решили сочинить произведение об обычных тружениках, то оно должно быть ярким и талантливым. Просто обозначить тему, дав ответ на конъюнктуру — путь неверный. Не поймут и не похвалят. Партия такого подхода не приемлет…
Переменами в культуре все не ограничилось. Изменилась и партийная идеология. Постепенно из нее исчезли догмы, штампы. В городах с домов снимали лозунги с призывами, а то ведь доходило до абсурда. Как вам лозунг «Наша цель — коммунизм!» на крыше здания артиллерийского училища? В дни революционных праздников перестали вешать на домах огромные портреты кремлевских правителей. Да и на демонстрациях их больше не носили. Андропов продавил это решение на Политбюро, объяснив, что население видит в этом возвращение к эпохе культа личности. На идеологические должности в партийных комитетах стали подбирать специалистов, умеющих говорить с людьми доходчиво и просто. Тех, кто лишь бубнил с трибуны фразы из партийных методичек, отстраняли от работы.
В отношении подрастающего поколения упор в стране сделали на патриотическое воспитание. Это было раньше, но работа велась зачастую формально. Подходы изменили. В школах увеличили число часов на начальную военную подготовку. Теперь любой выпускник мог не только разобрать и собрать автомат Калашникова, но и стрелять из него. Девушек учили оказывать первую медицинскую помощь. На каникулах школьники отправлялись в походы по местам боев. В стране набирало силу движение поисковиков. Государство это поощряло, выделяя необходимые средства. Поисковики находили останки погибших солдат, которые позже торжественно перезахоранивали в братских мемориалах. В этом деле молодежи охотно помогали ветераны. Вечерами у костров они рассказали о боях, о том, что пережили в те годы… В серии «Помню» выходили книги воспоминаний фронтовиков, над которыми работали лучшие писатели и журналисты. Проект находился под эгидой ЦК КПСС, и средств на него не жалели. На основе этих книг снимали документальные сериалы и художественные фильмы. Здесь особо отличались белорусы, их киностудию стали шутливо называть «Партизанфильм».[88]