Страница 44 из 81
— Что у нас первыми уроками сегодня? Физра? И где это? — спросил я Славку.
— Щас узнаем. У нас в этом году с физручкой беда, — пробормотал Славка.
— Какая беда? — спросил я. — Что с ней случилось?
— Пузатая она. Лыжи до Нового года с физруком иногда были. А с Нового года только в зале занимались. И то, если она не болела.
Славка остановил какую-то деваху и спросил где все.
— У нас, — ответила деваха, и Славка уверенно взял нужное направление.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в кабинет русского языка и литературы.
— О, Пашка, привет, — подлетел ко мне какой–то парень. — Ты Конан Дойля дочитал?
— Нет еще, — ответил я. — В больнице лежал.
— Ну, ладно. Читай. Не заиграй только, — попросил меня этот парень.
— Конечно, не волнуйся, — заверил его я в своих честных намерениях.
— Кто это? — спросил я Славку, усаживаясь на первую парту в среднем ряду, которую он мне показал кивком головы.
— Лёха Мужицкий, — ответил Славка. — Мы с тобой с ним в футбол играли когда-то в школьной команде.
В класс вошла, семеня ножками, учительница с пучком на голове. Лет ей, на мой взгляд, было около пятидесяти. Фигурой она была похожа на бочонок. Роста маленького. В руках журнал. Такая смешная, черные туфли на каблуках на её пухлых ножках были очень похожи на копытца.
— Кто на двойки написал последнюю самостоятельную по физике, бегом переписывать, — распорядилась она, усаживаясь за свой стол у окна перед левым рядом.
— Это Кириешка, русский-литература, — прошептал мне сидевший справа Славка прямо в ухо. — Классная наша.
Я повернул к нему голову и кивнул, типа понял.
В класс вошла Юлька и, улыбаясь, села за мной. Я повернулся к ней боком, поздоровался, спросил, как дома дела. Я сидел спиной к двери, не видел входящих.
— А физры сегодня не будет что ли? — услышал я знакомый голос.
В класс вошел Полянский. За ним вошла Диана. Они сели за разные парты.
— Полянский. Во-первых, доброе утро, — отозвалась Кириешка. — А во-вторых, ты персонально можешь идти побегать вокруг школы все два урока. Толку от твоего нахождения в классе всё равно не будет.
Что это она так? Я оглянулся на Полянского, он, как ни в чём ни бывало, усаживался на последнюю парту в нашем ряду.
— Герасимович. — переключила Кириешка своё внимание на только что вошедшую в класс девчонку, идущую к своей парте. — Что у тебя на голове? Ты всю галантерею скупила и сразу надела?
Что там такого у неё на голове? Три заколки. Одна побольше и две маленьких. Это слишком много? А как надо? С бантиками ходить? Я в недоумении взглянул на Славку. Он развёл еле заметно руками, типа, да, у нас так. А как у нас было, вот совсем не помню. Скорее всего так же, но меня, видимо, это не интересовало — девчонок учителя гоняли, и что мне с того?
В класс вошла ещё одна девчонка. Совсем светлая блондинка. Ни бровей, ни ресниц не видно. Глаза светлые. Бледная, как моль. Беднягу еще и фигура подвела: абсолютно прямоугольное туловище без каких-либо намёков на грудь, бедра или талию. Единственным её украшением была толстая коса, уложенная вокруг головы, как у Юлии Тимошенко.
— Белова, — обрадованно подскочила к ней Кириешка. — Ты опять с нимбом на голове? Что ты всё прихорашиваешься? Красивее всё равно не станешь.
Я обалдел от такой беспардонности. Разве так можно? В классе повисла тишина.
— А вот это сейчас было грубо, — вырвалось у меня.
— Ивлев, — соизволила обратить на меня внимание «богиня педагогики», — ты что-то сказал?
— Сказал, что это было грубо, — ответил я.
— Ты может, меня поучить хочешь, как надо?
Я подумал, что если уж вписался, то отступать нельзя.
— Наоборот. Хочу у вас поучиться, — ответил ей я. — Могли бы вы пояснить, какое качество или навык вы хотели выработать в ученице последним вашим замечанием? На педагога хочу пойти учиться после школы. Вот, методы ваши изучаю. Вдруг пригодятся.
Кириешка немного подвисла, растерянно глядя на меня и пытаясь уловить намек на издевку. Я уверенно изображал заинтересованность, стараясь не переигрывать. В итоге классная не посчитала нужным мне что-то объяснять, но по её взгляду я понял, что с экзаменами у меня будут проблемы. Кириешка развернулась и пошла к своему столу.
— Ну ты даёшь, — шепнул мне Славка, ткнув локтем в бок.
Класс опять наполнился живыми звуками.
Прозвенел звонок.
— Достаем экзаменационные тетради, — сказала Кириешка. — Вспоминаем склонение имён и фамилий. Кто повторял? Кто расскажет? Особые случаи. Нерусские фамилии как склоняются?
— Какие это не русские? — вальяжно развалившись на задней парте, спросил Полянский.
— Украинские, еврейские, — ответила Кириешка.
— А еврейские это какие? — опять спросил Полянский.
— Которые заканчиваются на -цкий, — безапелляционно заявила Кириешка.
— Ха, Мужицкий, — воодушевился Полянский. — У тебя еврейская фамилия.
— Да, еврейская, — подтвердила «богиня педагогики».
— Это неверная информация, — не выдержав, снова встрял я, стараясь говорить как можно более нейтральным тоном. — Это совершенно нехарактерно для еврейских традиций. Сложно представить, чтобы еврею по каким бы то ни было причинам дали такую фамилию.
Класс зашушукался. А Кириешка, уставившись на меня, спросила:
— Ивлев, может, ты, в таком случае, нам назовёшь еврейские фамилии?
— Легко, — я на секунду задумался, — Ватман, Кульман, Айсберг, Шниперсон, Трахтенберг.
Класс засмеялся. Так-то зря я начал. Это она точно запомнит и, судя по первому впечатлению о ее натуре, будет мстить. Но, блин, как мужику в моем возрасте сидеть школьником и безропотно слушать всякий бред?
— Уж от кого-от кого, а от тебя, Ивлев, я такого не ожидала, — заявила Кириешка.
— Ну, извините, — развел я руками.
Дальше я сидел тихо, сдерживаясь и стараясь не отсвечивать. Буду воспитывать силу воли — хватит привлекать к себе ненужное внимание.
Экзаменационной тетради у меня с собой не было. Наверное, дома где-то валяется. Вообще, идея неплохая: в общих тетрадях на 96 листов они навырезали закладки на тридцать билетов, как в записной книжке алфавит. По три листа на билет. На уроках записывали туда вопросы из билетов и подробно разбирали ответы. Потом дома повторяли. Я полистал Славкину тетрадку. Двадцать один билет из тридцати они уже прошли.