Страница 60 из 111
— Не люблю сарапов. И рабов тоже. Но вообще плевать, какой ты крови и кто родители. Если хоть как-то навредишь мне или ульверам, я убью тебя.
Его черные чуть раскосые глаза смотрели на меня прямо и открыто.
— Согласен.
Я пробормотал:
— Простодушный мне голову оторвет…
Мы с Херлифом, Эгилем и Вепрем уже думали, как лучше отделить новых хирдманов и не вызвать подозрений. Беда в том, что мы рассчитывали на излечение Альрика и что у нас будет еще несколько дней после. А тут всё быстро и неожиданно. У Беззащитного еще не зажили раны после Живодера, я еще не разобрался с хирдманами. А оставить их в Мессенбю значило оставить их с Росомахой.
Булочка зря время не терял и собрал ульверов на корабле. Хакон сидел на палубе, положив меч на колени, возле Альрика и что-то тихо говорил ему. Вот же! Мы еще не поняли, пришел хёвдинг в разум или нет, тварь говорит за него или нет.
Наверное, я мог бы взять хирд на себя сейчас. Но после Альрик уже не сможет быть хёвдингом, как прежде, а мне это было не по нраву.
Я глубоко вдохнул и зашагал к Беззащитному.
— Альрик, тебе уже сказали? Скоро подойдут люди Косматого. Надо готовиться к отплытию.
Он повел плечами, чтобы почувствовать тянущую боль в спине.
— Почему не позвал меня на разговор? — негромко сказал Альрик. — Кто союзники? Где будет бой? Нельзя ли выловить ярла в море? И вообще, не много ли на себя берешь?
— От этого зависит жизнь моего сына. Ты обещал помочь. Если я ошибся, тогда отвези меня и людей Косматого в Сторбаш и уходи.
Хёвдинг помолчал.
— Фастгер умер, — неожиданно сказал он.
— Знаю.
— Это моя вина.
— Да.
— Я не помню, как получил руну. И сейчас… я чувствую это вот здесь.
Он ударил себя кулаком в грудь.
— Хочу вспороть кожу, разрубить ребра и вырвать это оттуда.
— Эмануэль… — начал было я.
— Он не поможет. Тогда не помог, а сейчас и подавно.
— Живодер?
— Безумный бритт? Ну да. Живодер и его ножи. Ты не думал, что так мы подкармливаем Бездну внутри него?
Разговор прервал мерзко-радостный голос Росомахи:
— А что, мы куда-то уходим? Альрик, ты что, забыл про нас? Ого, какой боевой малыш! Тоже пришел, чтобы стать хирдманом?
Хакон встал во весь цыплячий рост, раскрыл рот и тут же закрыл, увидев за спиной Росомахи меня. Я сделал знак, будто перерезаю себе горло.
— Да, — ответил мальчишка. — Но не сейчас. Потом.
— Эт правильно! Доброго хирдмана нужно с колыбели растить. Так что за хлопоты? Неужто поручение какое появилось? На кого нынче идем? На тварь или, может, на великана?
У меня задергалось что-то возле глаза. Каков наглец! Нынче? На кого мы нынче идем? Да ты вообще ни на кого с нами не ходил! Только бездново пойло Альрику подливал.
Хёвдинг снова повел плечами. Словно ему нравилось чувствовать боль в изрезанной спине.
— Есть у меня долг перед старым знакомым. И сейчас он позвал меня на выручку. Но это опасно, похлеще недавнего боя с измененным.
Хирдманы насторожились, особенно недавно прибывшие.
— И прибыли никакой. Потому я возьму с собой не всех, а только тех, с кем мы в те долги влезали.
Росомаха развел руки в стороны и пошел на Альрика чуть ли не угрожающе. И я заметил, что Беззащитный стал еще худее. Сейчас я хоть и уступал ему в росте, зато плечами и складом превосходил. Недаром мать говорила, что я весь в отца, тот тоже невысок да крепок.
— Нет, хёвдинг. Ты сам взял нас в хирд, а значит, куда ты, туда и мы. Так ведь?
Старший и Младший не спешили соглашаться с Росомахой, Скрав отвел глаза, без прибыли ему сражаться не больно хотелось. Свистун будто и не слышал разговора. А Беспалый недовольно пробурчал:
— А еще он хёвдинг. Как скажет, так и будет. Я лучше тут обожду.
— Верно говоришь, — обрадовался Скарв Липкие Руки.
Лундвар Отчаянный хмыкнул:
— А с кем драка-то будет? Я не прочь подраться.
Альрик оборвал разговоры.
— Я всё сказал. Вы остаетесь в Мессенбю. Если через две-три седмицы не вернемся, значит, нет у вас хирда.
Росомаха пошел на попятный.
— Я твое слово не оспариваю. Как скажешь, так и сделаем. Но разве тебе помешает хельт? В хирд не только ради серебра идут. Может, благодать получим, и то хлеб!
— Хельт никому не помешает.
Альрик тепло улыбнулся, сжал предплечье Росомахи, и я поразился, насколько же тонки пальцы хёвдинга по сравнению с мощной ручищей бородача.
— И хоть я знаю тебя совсем недавно, ты уже мне как брат. И я тебя как брата прошу: останься. Этот долг… Я не горжусь тем поступком и хочу загладить свою вину сам, не впутывая больше никого. Может, когда-нибудь я расскажу тебе, в чем суть, но не сейчас.
Я восхищенно смотрел на Альрика. Как это он так? А я себе голову сломал, как объяснить наш уход. Вот почему он хёвдинг, а не я. Я бы просто выгнал их.
— Да тут у каждого за плечами есть поступки, о которых не станут складывать висы. Только если ниды! — не сдавался Росомаха.
— Идут! — крикнул Простодушный.
По деревянным мосткам на берегу шел Косматый со своими людьми. И по их виду не скажешь, что это хирдманы, скорее уж, разбойники! Одежда, броня, оружие и щиты разномастные и изрядно потрепанные, рожи зверские, у многих шрамы, один хромал, у другого не было кисти… Да мы рядом с ними точно конунговы дружинники: богатые и одоспешенные.
Простодушный понемногу выпроваживал ненужных нам хирдманов с корабля. Я подошел к нему и сказал, что Коршун и Слепой останутся. Слепой уже знал о нашей вражде со Скирре, а Коршуну я поверил.
Харальд шагнул на борт, отыскал взглядом сына, и его насупленное лицо сразу же разгладилось. Видать, сильно переживал за него. И мне аж совестно стало. Я-то сына в Сторбаше оставил, толком и не понял, каково это — быть отцом. Ответственность принял, а вот дальше… Ничего, вот получит он первую руну, я его с собой возьму, в поход.
— Это им ты должен? — возмутился Росомаха. — Слушай, возьми меня, а? Если эти хускарлы чего-то стоят, так я в десять раз полезнее буду!
— Кай! — окликнул меня Альрик. — Что я делаю с теми, кто оспаривает мое слово?
— Либо прогоняешь из хирда, либо убиваешь!
Ну, по крайней мере, со мной Альрик пытался делать и так, и эдак. И еще запирал в сарае, таскал за собой, бил…
— Понял, — отступил Росомаха. — Жду тебя здесь!
Забрал своих приятелей и, наконец, сошел с «Сокола».
Косматый поднял брови, но Альрик отмахнулся:
— Это дела хирда. Отплываем!