Страница 79 из 93
Всем и так известно: короли хотят мира и оба в своих землях защищают равенство как людей, так и богов. Прошло достаточно, чтобы это равенство перестало так злить суеверных, а недовольные бароны и графы успокоились. Умер Штиль и унес с собой безволие; что Эльтудинн, что Вальин правили иначе: помогали вассалам в беде, не оставались равнодушными к несправедливости. Они умели и сражаться, и строить, и говорить, не боялись ничего из этого. В этом смысле короли и вправду изменили мир. Но кое-что Разлад все-таки уничтожил ― а может, это уничтожило само время.
Ушло не равенство как таковое, нет… ушла готовность людей быть равными.
Много приливов они были равны перед богами, родом Незабудки и сюзеренами. Но боги открыли глаза, Незабудка увяла, а сюзерены захотели перемен. Оказалось, что можно выбрать сторону ― и откроются новые пути. Для власти. Для мести. Для поиска сторонников. Если началом Разлада действительно был храм Тьмы, то продолжением стали ветры Свободы. Некоторые люди ― такие как просвещенные, и следопыты, и пиратис ― поняли, что им вообще не нужен король. Другие ― отдельные графы, альянсы семей, осколки армий ― решили, что могут выбрать короля сами. И все больше появляется третьих ― тех, кто считал, что
«Простите друг друга».
«Примите друг друга».
«Перестаньте убивать друг друга из-за всей этой ерунды. У каждого свой свет и своя тьма, за каждым придет своя Смерть».
«И даже когда вы забудете нас, не забывайте себя».
— Скорее всего, ― Элеорд очнулся от тяжелых мыслей и понял, что Иллидика ждет более понятного ответа, ― у них очередные переговоры с королем Эльтудинном. По крайней мере, надеюсь, что переговоры, а не смертоубийство.
— А это правда, что он… темный… пьет кровь младенцев? ― прошептала Иллидика, поежившись.
Элеорд тоже вздрогнул. Он-то знал, кто из двоих вынужден пить эту кровь.
— С чего ты решила, моя девочка?
— Ну… слышала, ― пробормотала она, ― у них же культ Варац… а еще он вроде как… убивает людей… зубами? Как животное?
— Что за суеверная чушь, ― прошипел Идо. Удивительно: от Эльтудинна он еще недавно шарахался сам. Видимо, многое простил за более-менее цветущий вид короля, вернувшегося из Жу.
Иллидика вздохнула. Конечно же, она, как и всегда, не обиделась, да и сама явно не верила своим словам.
— Я так и думала, ― в голосе ее Элеорд уловил облегчение, ― мне вообще всегда казалось, что он очень добрый. Дома… ну, когда наше графство совсем голодало… он иногда присылал нам корабли с едой. Не то чтобы разной: рисовый хлеб, сладкие коренья, рыба… ― она поерзала, удобнее устраивая на плече Элеорда голову, ― а граф сказал, что подачки от
— Эльтудинн ― неплохой человек, ― осторожно проговорил Элеорд, у которого сжало желудок от этой истории. ― И мне жаль, что…
«…что он уехал. Что они с Вальином не стали друзьями так, как становятся друзьями все нормальные люди. Что храм разрушили. А ты, малышка, такая тощая и до сих пор за обедом так прижимаешь ко рту хлеб, что понятно: даже из этой королевской “помощи” тебе доставалось мало».
— Неважно. Никого не слушай. И все, ― пробормотал Элеорд, и в этот момент Идо тоже положил голову ему на плечо. ― Устали, дети мои? И я.
Но они сидели еще долго ― пока не догорел закат и не поблекли тени. Небо стало меркнуть в дверном проеме, а из центральной капеллы потянулись подмастерья, выполнявшие мелкую работу. Они здоровались с Элеордом, тот едва кивал. Он ощущал тяжесть двух склоненных голов, ломоту в запястьях и незасыпающую тревогу.
Пусть король поскорее вернется. Пусть поскорее откроются двери храма.
И пусть люди прочтут послание и в этот раз не будет никаких руин.
Урод. Урод. Урод.
Тише. Тише. Тише.