Страница 82 из 103
Значительно отличалось положение дел на северо-западе Балкан. Прежде всего, главенствующее значение здесь приобрели племена, позднее других обосновавшиеся на новом месте. Хорваты и сербы составили лишь вторую волну славянских переселенцев (их приход датируют 20–30-ми годами VII в.), когда уже здесь господствовали авары, и хорваты и сербы должны были выдержать упорную борьбу с ними.
Кроме того, на большей части этого края уцелело гораздо меньше автохтонного населения (оно было здесь во внутренних районах вообще реже и до вторжений «варваров»). Греков в целом в Иллирике всегда было немного. Что же касается романизированных фракийцев и иллирийцев, то часть их была отброшена славянами в горы (их звали впоследствии «влахами», на арену социальной и политической жизни они выйдут лишь в X в.), где сохранялись и в социально-экономической и экологической изоляции и остатки иллирийцев (их активную роль в событиях источники стали отмечать только с XI в.). Другая часть романского населения была прижата пришельцами к Адриатическому побережью и сконцентрирована в уцелевших городах (Котор, Задар, Сплит и др.). Эти города также пережили полосу глубокого упадка, по влияние их, конечно, сказывалось на экономическом и общественно-политическом развитии соседних сербских и хорватских земель. Но главная особенность по сравнению с причерноморскими городами Малой Скифии здесь состояла в том, что города Адриатики оказались вне сферы прямого подчинения власти хорватских, а порой и сербских государственно-политических объединений. Поэтому их экономический потенциал не служил непосредственно и в значительном его масштабе интересам формирующейся местной славянской государственности. И в торговом и в политическом отношениях они были более тесно связаны в VIII–XII вв. с Византией, городами-республиками Италии, в частности с Венецией, с Франкским (Восточногерманским) королевством, затем с Королевством Венгрия.
Таким образом, можно констатировать, что для данного района Балкан была присуща в целом сравнительно большая этническая (славянская) однородность, однако это решительно преобладающее, господствующее славянское население испытало значительно меньшее влияние местных форм общественной жизни.
Укажем еще на одну существенную особенность этого района, в первую очередь континентальных, заселенных сербами территорий. Это особый природно-географический регион. Пересеченная высокими покрытыми лесом горами, тесными ущельями и глубокими узкими долинами местность не содействовала развитию коммуникаций, создавала серьезные трудности для устойчивых хозяйственных связей и политического (и мирного, и военного) взаимодействия. Происходили закрепление и консервация этнополитических различий между сербскими племенами в пределах ограниченных территорий. Возникающие здесь племенные княжения, а затем и государственные образования были невелики по размерам и с трудом сплачивались в единую государственную систему.
Как и в Хорватии, приморский район, к которому примыкали четыре сербские княжества (Пагания — Арентания, Захумье, Травуния и Дукля — Зета), оказался на длительное время — как раз в эпоху упрочения сербской государственности — в основном исключенным из процесса аккумуляции материальных средств и социальных сил, необходимых для консолидации органов государственной власти. Экономическая и социально-политическая организация приморских городов Южной Адриатики, унаследованная от позднеримской эпохи, тяготела к автаркии, к обеспечению условий автономного развития по типу итальянских торговых республик, ориентирующихся на средиземноморскую торговлю.
Таким образом, и вторая группа коротко рассмотренных нами факторов (а именно особенности местности, заселенной разными славянскими племенами и союзами племен) оправдывает, как нам представляется, заключение, что северо-западные районы Балкан в целом сравнительно с северо-восточными, восточными и центральными составляли в VII — начале IX в. менее благоприятный для социально-экономического и общественно-политического развития славян район полуострова.
3. Выше мы старались показать, что особенности рассмотренных двух комплексов факторов в северной половине Балканского полуострова были более благоприятными для восточной его части, содействуя здесь опережающим темпам становления государственности. Однако еще более существенное воздействие на исход этого процесса оказывала третья группа факторов — конкретные обстоятельства, внутренние и внешние политические условия, в которых совершалось оформление славянских государств. Иными словами, те преимущества, которые, к примеру, в силу названных выше двух групп факторов имелись у славянского населения, объединившегося в составе Первого Болгарского царства, не были все-таки столь велики, чтобы предопределить здесь намного опережающие темпы эволюции.
Доказательством этого является судьба славиний Македонии, Фракии, Фессалии, Эпира и Пелопоннеса. По своей общественно-политической структуре они вряд ли были менее зрелыми, чем Славиния в Мисии — «Семь родов». Утвердились же эти Славинии в местностях, гораздо более выгодных и с точки зрения климатических и природно-географических условий, и с точки зрения возможностей усвоения от автохтонов передового производственного опыта и ознакомления с более развитыми социальными институтами. Некоторые из этих Славиний сохраняли в продолжение VII–IX вв. или полную независимость от империи, или автономию во внутренних делах. И тем не менее ни одна из этих Славиний ни в VII, ни в IX в. не смогла превратиться в подлинное государственное образование. Причины этого заключались, на наш взгляд, прежде всего во внешнеполитической обстановке: Византийская империя оказывала на эти Славинии постоянное дипломатическое и политическое давление и предпринимала против них военные походы. Использовалась целая система средств — от проповеди христианства и мирных союзных договоров до организации карательных экспедиций.
В силу всего этого упомянутые Славинии оказались лишенными возможности и мирного (договорного), и военного (в борьбе друг с другом) объединения вокруг единого центра или нескольких центров. Предоставляемый отдельным Славиниям императором статус «архонтии» даже при условии сохранения внутренней автономии оказывался на деле лишь этапом на пути подчинения Славиний империи, поскольку предполагалось утверждение вождя Славинии в ранге «архонта» со стороны Константинополя. Устанавливался постепенно усиливавшийся контроль за политической ориентацией архонта, неугодный и непокорный архонт мог быть устранен, заменен. Находившиеся близ таких Славиний крупные византийские центры-крепости (Адрианополь, Фессалоника, Веррия, Ларисса, Коринф, Патры и др.) служили при этом в качестве опорных военных пунктов империи в ее действиях против славян.
Одним из следствий византийского влияния на Славинии было ослабление единства их руководящего социального слоя: часть представителей славянской союзно-племенной аристократии, вступая в контакты с византийской знатью, проникалась ее идеалами, тяготела к соединению с ней, искала себе место в имперской иерархии чинов и должностей.
В условиях неравной борьбы с Византией сохранявшие независимость Славинии истощали свои материальные и людские ресурсы, постоянные войны вели к консервации общественной структуры, к замедлению эволюции и в конечном счете к завоеванию и постепенной ассимиляции населения Славиний.
Существенно иной была ситуация, сложившаяся в Мисии и Малой Скифии, на территории между Балканским хребтом и Дунаем. Наиболее крупным среди славянских союзов здесь был союз «Семь родов», в который, видимо, входили как «склавины», так и анты, сохранявшие в союзе свою племенную структуру, имевшие собственных вождей и обладавшие автономией во внутренних делах (северы). Возможно, союз «Семь родов» имел статус федератов империи, т. е. обязывался защищать дунайскую границу от аваров. Есть основания утверждать, что на этой территории не было ни собственно византийских войск и гарнизонов, ни имперской администрации. Иначе говоря, связи местной славянской аристократии с Константинополем вряд ли являлись прочными. По существу самостоятельному развитию местных Славиний (прежде всего союза «Семь родов») содействовала и естественная географическая изоляция данного района, огражденного со всех сторон горами, морем и крупной рекой. Хотя опасность утверждения безраздельной власти империи в этом районе была вполне реальной (византийцы уже считали Мисию и Малую Скифию подконтрольной Константинополю территорией), процесс консолидации военно-территориальных славянских союзов происходил здесь, как показали последующие события, весьма быстрыми темпами накануне появления орды Аспаруха.