Страница 73 из 103
О какой-либо политической активности на Балканах в течение первого периода иных этнических групп (а здесь имелись остатки фракийцев, а также осколки племен готов, гепидов и др.) в источниках нет сведений. Исходя из данных лингвистики, некоторые исследователи полагают, что не затронутыми славянским и аварским нашествием оставались в это время лишь представители древнего иллирийско го этнического элемента (предки современных албанцев), обитавшие в труднодоступных районах Эпира; по мнения других ученых, предки албанцев именно в эпоху нашествий V–VI вв. отошли из восточных и центральных областей полуострова в горы Иллирика[590]. Распространено в науке мнение и о том, что в горные районы Балкан была оттеснена славянами также большая часть романизированного населения полуострова, обычно именуемая в источниках с конца X в. влахами (или применительно к районам к северу от Дуная и для несколько более позднего времени — волохами)[591].
Оценивая расстановку политических сил на Балканах к концу первого периода, можно, вероятно, сделать следующие заключения. Во-первых, отношения славян и местных жителей (в основном греков) приобрели к этому времени преимущественно мирный характер; случаи острых столкновений с империей стали скорее исключением, чем правилом; внешняя активность Славиний снизилась; инициатива стала переходить к империи. Во-вторых, в условиях сравнительной безопасности и независимости находились Славинии в забалканском и греко-пелопоннесском районах; нанеся славянам поражение под Фессалоникой и на Струме, Византия постепенно подчиняла Славянин в окружающих город областях, заложив основы для дальнейшего наступления: связь между Константинополем и Фессалоникой была восстановлена, путь в Грецию и Среднюю Македонию войскам империи был открыт. В-третьих, внутрибалканские контакты и связи в этот период еще не стали непосредственно фактором международных отношений в Европе в целом: помимо Византии, имевшей также владения в Италии и в Азии, на положение дел на Балканах оказывал влияние лишь Аварский хаганат.
В начале второго периода международные отношения на полуострове стали не только межэтническими, но и межгосударственными. Теперь уже не Аварский хаганат, представлявший собой догосударственное межплеменное объединение, а конституировавшееся Болгарское государство выступило в качестве соперника Византии в борьбе за господство над Славиниями Северной Фракии и Македонии. Конечно, византийско-болгарский конфликт, углубившийся в середине VIII в. и достигший особой остроты в начале IX в., не определял собой характера международных отношений в масштабах всего полуострова и в течение всего второго периода. И тем не менее именно отношения Византии и Болгарии в VIII–IX вв. оказывали особенно действенное влияние на международную обстановку на большей части Балканского полуострова от Эгейского моря до Дуная и от Черного моря до Адриатики.
Характерно, что до середины IX в. в своем противоборстве с Болгарией за Славинии империя не могла обеспечить одновременного успеха и в этой борьбе, и в походах против Славинии: значительные силы империи были заняты в войнах с арабами. Неоднократно Константинополь предпочитал мир с Болгарией (в 719–755, 815–837, 865–894 гг.), а иногда (в 705, 717–718, 823 гг.) даже прибегал к ее помощи в борьбе со своими внутренними и внешними врагами. Казалось, в конце 50-х — 70-е годы VIII в., во время внутреннего кризиса в Болгарии, гегемония Византии на полуострове стала реальностью[592], по с 792 г. она вновь была принуждена платить дань болгарскому хану. Инициатива в войнах стала снова переходить к Болгарии. После сокрушительного разгрома армии Никифора I в 811 г. в Болгарии с трудом утвержденные во Фракии и Македонии позиции империи опять оказались под угрозой полнотой утраты. Стремясь вернуть утерянные здесь в первой половине IX в. земли, Византия прибегла не только к военному противоборству и помощи союзников, но и к христианизации как действенному средству своей внешней политики, встретившись при этом с упорным соперничеством папской курии.
Зная о решении господствующего класса Болгарии принять крещение, империя добилась разрыва ее союза с Восточно-Франкским (Германским) королевством, направленного против Великой Моравии, союзницы империи, отодвинуть к северу и стабилизировать границы в Македонии и Фракии и склонить Болгарию к принятию христианства по восточному обряду (865 г.). Наступила эпоха длительного византийско-болгарского мира, в течение которого Болгария, играя на противоречиях между папством и Константинополем, утвердила автономию своей церкви и упрочила свое международное положение.
Существенное значение для международных отношений на Балканах в этот период имело противостояние империи и Славиний. Здесь наступающей стороной была Византия. Подчиняя Славинии в ходе военных экспедиций, империя утверждала среди славян христианство и организовывала военно-административные области-фемы. Большую роль в этом отношении сыграл поход полководца империи Ставракия (783 г.), достигнувшего Пелопоннеса[593]. Славинии и в это время по-прежнему не объединялись в постоянные и более крупные военно-территориальные союзы, исключая годы восстаний против упрочивавшейся византийской власти (восстание славян на Пелопоннесе в 807 г. и мятеж смоленов в Западных Родопах в 837 г.). Узколокальные интересы родоплеменной знати доминировали над устремлениями вождей Славиний. До начала IX в. в ходе болгаро-византийского соперничества знать Славиний, не входивших в пределы Болгарского государства, не выражала готовности перейти на его сторону, предпочитая независимость и от него и от империи. Они либо сохраняли нейтралитет, либо переходили со стороны на сторону (смолены)[594].
Даже входившие в состав Болгарии пограничные Славинии (тимочане), недовольные политикой ликвидации их внутренней автономии, пытались освободиться от власти хана, отдавшись под покровительство соседних государств (Франкской империи, Посавской Хорватии). Видимо, быстрые успехи Болгарии в 20–50-х годах IX в. по «собиранию» окрестных славянских земель явились отражением ускорившегося процесса слияния протоболгарской аристократии со славянской в единый и в этническом отношении господствующий класс страны.
Все сказанное позволяет заключить, что время с конца VIII до середины IX в. может быть определено как период ухода с политической арены на полуострове Славиний в качестве особых, автономных военно-территориальных союзов славян в Эпире, Македонии, Греции и на Пелопоннесе. К середине 60-х годов, в сущности, впервые после славяно-аварских вторжений империя восстановила свою власть также на побережье Ионического моря и на значительной части Адриатического приморья. Оказавшиеся под византийским господством Славинии утрачивали свою этносоциальную структуру. Начался процесс постепенной эллинизации славянского населения[595].
Особым, в значительной мере изолированным, как и в ходе первого периода, был до 20-х годов IX в. северо-западный район полуострова с характерным для него «кругом» межэтнических и международных связей. Этот район оказался к тому же более доступным в течение 2-го периода для вмешательства небалканских политических сил. Крупные перемены наступили здесь при новом ослаблении Аварского хаганата в VIII в. Около 745 г. словенцы Карантании, стремясь найти поддержку в борьбе против аварского притеснения, обратились за помощью к герцогу Баварии, являвшемуся вассалом франкского короля, и оказались в вассальной зависимости от франков[596]. Это событие не только предопределило ликвидацию Карантанского княжества уже в начале IX в., но и облегчило проникновение франкского влияния в соседние северо-западные районы Балкан. В 788 г. под власть Карла Великого перешли также Истрия и некоторые далматинские города, признававшие до этого суверенитет Византии. Возможно, к этому времени от Аварского хаганата отделились и другие славянские княжества (на территории современной Хорватии и в соседних районах)[597]. Началась интенсивная христианизация подвластных франкам славянских районов и активная миссионерская деятельность западного духовенства в северо-западных областях Балкан в целом[598].