Страница 29 из 83
— А кто? — столь глумливо вопросила Хель, что бабульки наружного наблюдения с подъездной лавочки, услышь такую интонацию, скопом ринулись бы брать у обладательницы оной мастер-класс по язвительности и ехидству.
— Партнер, — ляпнула я и, поняв, как это двояко звучит, тут же поспешно добавила: — Деловой!
— И что же делает этот твой деловой партнер? — особо выделив последние слова, произнесла Хель.
И вот как у нее это получалось? При таком приличном смысле слов — и такая неприличная интонация.
— Защищаю, — не смутившись намека, отозвался Дьяр, держа в раскрытой ладони уже здоровенную такую сферу, по стенкам которой проскакивали потрескивающие разряды. — От неприятностей.
— А я его — от несправедливого суда, — с этими словами я попыталась выйти из-за широкой спины напарника. Ха! Кто бы мне еще это позволил. Меня вновь оттеснили плечом назад. Дескать, не мешай мне тебя оберегать от Смерти.
— Спелись, значит… — зловеще протянула Хель. — Ни на минуту отлучиться нельзя.
Она грозно обвела взором окрестности. И хотя ни один лист на осинах не дрогнул, ни одна травинка не качнулась, Смерть, засучив рукава балахона, грозно рявкнула:
— Эй, мелочь, а ну, вылезай! Я тебя вижу.
— А я бы век тебя не слыхивал, — раздалось неожиданное рядом. И на вершине валуна так резко конденсировался цверг, что я едва не выпала в осадок.
Как выяснилось позже, у Молоха была биография не просто бурная, а прямо-таки стремительная, как горный поток. Среди прочего в оной значились и смертельные опасности. Причем оптовыми париями.
А поскольку цверги и так обладали даром предчувствия прихода костлявой, то Молох за свою жизнь умудрился прокачать этот навык до восьмидесятого уровня. И пусть Хель он так и не видел, но слышать ее научился. Судя по всему, костлявая была о сей особенности цвергьего организма тоже в курсе и ее этот навык карлы ничуть не радовал.
— М-да… — оглядев меня, Дьяра и цверга, выдала Смерть. — Побуду-ка я с тобой пока, милочка. А то в такой компании, да без моего надзора, ты так и не убьешься до конца квартала.
Мне отправляться за грань не хотелось не только до конца отчетного периода костлявой, но и как бы вообще. Совсем. Желательно в ближайшие лет сто. О чем я Хель и сообщила.
— Да знаешь ли ты, пигалица, что смерть — самое удивительное из приключений за всю жизнь, от которого просто дух захватывает? — пафосно вопросила она в духе зазывного рекламного слогана.
— Угу, но ты не уточнила, что не только сама же захватываешь этот дух, но и сажаешь его под арест. Этак на десяток вечностей.
На этом я посчитала разговор с чернобалахонницей законченным и обратилась уже к Дьяру. Точнее, к его затылку.
— А ты мне платьишко принес? — насущный вопрос оказался столь резкой сменой темы, что Хель, уже набравшая в костлявую грудную клетку воздуха и негодования для отповеди одной наглой особы, аж поперхнулась.
Напарничек, который в этот миг, видимо, думал о спасении меня гораздо больше, чем о нарядах, исключительно на автомате ответил:
— Да.
— И где? — поинтересовалась я, оглядываясь.
И, почти сразу заприметив тючок, уже хотела было пойти к нему, как услышала раздраженное Дьярово:
— Тиг, тебя вообще не волнует, что ли, что рядом с тобой Смерть? — Напарник умудрился полубоком повернуться так, что видел одновременно и меня, и Хель.
— Да я уже привыкла… И тебе тоже советую. — Я устало махнула рукой. — Если бы она могла, она бы давно нас убила. Но у нее пока разнарядки нет…
— Раз-на-ряд-ки… значится, — по слогам повторил за мной ушлый цверг.
Я уже хотела было устремиться к добыче Дьяра и, наверное, даже не обратила бы на реплику карлы внимания, если бы не взбешенный рык Хель:
— Не смей открывать всяким проходимцам мои секреты, паразитка!
— Ну закрой их обратно. — Я пожала плечами.
— Чтобы их закрыть, нужно вашу троицу зарыть! Желательно глубоко. И первой — тебя.
Дьяр, наблюдавший за нашей перепалкой, видимо, пришел к каким-то выводам. И хоть и выглядел все так же настороженно, но уже спасать меня от Смерти не пытался. Похоже, решил, что костлявая, если бы могла, давно бы меня, такую язву, сама лично придушила. А раз еще не прибила, то…
Но полностью спиной к чернобалахоннице так и не повернулся. В итоге мы втроем, усиленно игнорируя Смерть, вернулись к кулю с добычей Дьяра и Мола. И, развязывая узлы цветастого платка, в котором и была одежда, я загадала: пусть даже мое платье будет не новое, но хотя бы чистое и целое! А то умывание умыванием, но от изгвазданных в грязи рубахи и штанов все равно зудела кожа.
Я развернула тюк и обнаружила там полный набор: мужскую и женскую рубахи, порты, пеленки, шаль, странного вида башмаки из сыромятной кожи, которые нужно было стягивать тесьмой у щиколотки, без каблука и с мягкой кожаной подошвой. Но, главное, средь других вещей в куле было платье! Насыщенно-зеленое, со шнуровкой спереди и затейливой вышивкой по лифу.
Я прикинула его на себя: по длине оно оказалось как раз. Даже подол по земле не волочился. Обрадованная, я скрылась в кустах переодеваться.
А вот когда вернулась, то Дьяр, узрев меня, помрачнел. Но обратился почему-то к цвергу:
— Что это? — И кивком указал на мой подол
— Платье, — удивилась я и добавила: — Судя по всему, мое любимое, потому как единственное.
— Угу, — поддакнула Смерть. — А тебя не смущает, что оно свадебное?
Как выяснилось, цверг воровал по принципу «чтобы подошел размерчик», не заморачиваясь на такую ерунду, как презренная человеческая вышивка. А поскольку цвет наряда невесты у простых людей был не столь важен, как символика, то и получилось то, что получилось.
Представила себе картинку, как я вхожу в город в подвенечном платье, с ребенком на руках и рядышком с мужем, а Смерть идет с нами бок о бок… Одним словом: «М-да!»
Благо, Молох сказал, что легко это исправит. И тут же подкинул в воздух один из украденных в кузне камней. Тот на миг завис в воздухе, засветившись алым, и начал менять форму, превратившись в чуть загнутое лезвие, которое еще несколько мгновений светилось, как сталь, раскалённая добела. А спустя пару секунд в руку Молоху упал предмет, чем-то напоминавший мне половинку от медицинского зажима. Только без кольца-держателя для пальца и с отточенной до опасной остроты кромкой.
— Сымай! — скомандовал цверг.
Пришлось на время остаться в нательной рубашке, которая была мне до колен. И пока цверг увлеченно спарывал стежки, Дьяр, не иначе как обозначив местные приличия, повернулся ко мне спиной. Вот только при этом я чувствовала себя почему-то так же, как когда он одновременно держал под наблюдением и меня, и Хель.