Страница 5 из 19
— П-простите меня. Архимаг говорит правду. М-меня заклеймили, прокляли и изгнали собственные соплеменники. Воистину, я совершила страшное деяние по меркам моих соотечественников. От меня отказались все, кто знал меня: родные, друзья, знакомые. Я должна была вечность ждать прощения в отдаленном монастыре с парой прислужниц. Если бы не приказ Богини, я бы так и сидела там…
— Что же ты такого совершила? — интересуюсь, несмотря на отчаянные взмахи руками архимага. Девушка робко приподнимает голову. В ее огромных миндалевидных глазах стоят крупные слезы.
— Я выдала людям секреты взращивания редких целебных растений.
— И что в этом такого? — не понимаю я.
Ливси поднимается и принимается за рассказ, на этот раз не вырезая их сюжета ничего на ее взгляд лишнего. Как оказывается, ее родные строго придерживаются традиций, включающих в себя полные и абсолютные запреты общения с прочими расами, за исключением торговли и нескольких других случаев. А Ливсиморинисаэль, которую с малолетства воспитывали в ежовых рукавицах, естественно, поддалась соблазну и при первой же возможности убегала к людям, чья деревня находилась неподалеку от Леса. Няньки как могли прикрывали ее похождения от матери и, особенно, от бабушки, которая в отличие от добрых и любящих старушек, являлась самой настоящей мегерой с невероятно развитым колдовским даром.
Впрочем, она тоже знала о ее побегах, но закрывала глаза. Но однажды все закончилось. В очередной раз убежав в деревеньку, Ливси обнаружила, что ее подружки-хумансы находятся на грани голода — урожай погиб от засухи и нападений монстров, а другого источника еды у селян не было. Тогда девушка решилась помочь своим друзьям. Она проникла на сельскохозяйственный склад и вынесла оттуда пару мешочков зачарованных семян, которыми и поделилась с деревенскими. Тем самым она спасла от голода небольшую деревеньку. Собственно. В том бы не было большой беды, вот только человеческая жадность, зависть и эгоизм и здесь сыграли против бедной эльфийки.
Когда угроза голодной смерти отступила, среди селян начали ходить слухи и шепотки о том, что неплохо было бы наведаться к остроухим и достать у них еще чудодейственных саженцев, дабы обеспечить семьи на случай неурожая. Опять-таки, дело можно было бы решить миром, если бы хумансы пришли мирно просить семена или попробовали обменяться.
Но люди поступили так, как из тысячелетия в тысячелетие привыкли решать все свои проблемы: они пришли с огнем и мечом! Конечно, местному мужичье с топорами, ржавыми мечами и вилами было далеко до опытных эльфийских воинов и магов, но все решил эффект неожиданности. Люди успели порушить и сжечь несколько домов, но хвала богам, никого не убили, прежде чем длинноухие воители пришли в себя после такой наглости.
Деревеньку спалили, предварительно выгнав из нее хумансов. Даже в случае вероломного нападения эльфы не хотели марать руки в крови глупых и жадных людей. Их прогнали подальше от Леса, предупредив, если сунутся, то их головы будут торчать на копьях вокруг в назидание прочим.
Зато с девушкой, с которой все началось, обошлись крайне сурово. Несмотря на отчаянные мольбы матери, было принято решение, которое и привели в исполнение. Собственная бабушка наложила на нее проклятье тройной кровавой печати и изгнала в монастырь…
— К-хм! Это была весьма поучительная история! — откашливается архимаг. — Но, теперь поговорим о способах, которые могут снять проклятье. Первый, как я и говорил — убийство того, кто его наложил. В данном случае чары моментально рассеются. Но, как мы видим, это невозможно хотя бы потому, что сама проклятая против убийства собственной бабушки, какой бы ведьмой она ни была. Второй способ — чары истинной любви!
— Любви? — потрясенно переспрашивает Ливси.
— Любви⁈ — вторит ей Масяна.
— Да! Истинная любовь до сих пор не имеет точного объяснения, но доказано, что ее сила разрушает любые, даже самые крепкие чары! — торжественно восклицает архимаг. Его голос отдается эхом под сводами зала.
— А еще есть способы? — восторженно спрашивает остроухая.
— Еще способы? — задумывается колдун. — М-м-м, нет. Среди известных мне, пожалуй, нет.
Тогда остроухая поворачивается и смотрит на меня. В ее взгляде смешивается надежда, страсть… и похоть. Да, у нее даже сейчас наверняка трусики мокрые из-за проклятия!
— Нет-нет-нет! Даже не смотри на меня! — говорю, отмахиваясь. — Я в любовь не верю, тем более, меня ждут на другом материке. Связываться узами любви с эльфийкой уж точно не намерен! Найди себе другого!
— А еще!… — вскрикивает вдруг колдун, но тут же сдувается. — Впрочем, нет… нет…
— Да говори уже, раз начал! — не выдерживает Масяна. — Что еще за способ⁈
— Ну, в общем, есть еще одна возможность, — говорит архимаг. — Но не думаю, что она вам сгодится. Надо попросить помощи у Богов. У Древних Богов! — поспешно добавляет он, как только эльфийка пытается вставить слово. — Ваша Селемине и ей подобные — Боги нового обновленного пантеона, а заклятья крови — это древняя полузабытая ритуальная магия, которой владеют единицы! Я удивлен, что кто-то еще в наше время может накладывать такое, ведь надо черпать силу у тех же Богов. Видимо, твоя бабушка не так проста, как кажется. А может, нашла обходной путь.
— Лично мне кажется, — вступаю в разговор, — что вся эта история дурно пахнет. Седрик, что скажешь?
Старикан медленно кивает и делает жест продолжать. Я со вздохом поворачиваюсь к эльфийке.
— Ливсиморинисаэль, скажи, ты ведь входила в состав какой-то правящей верхушки? У тебя были еще братья и сестры?
— Конечно! — незамедлительно отвечает длинноухая. — Сестра и два брата по линии весеннего листа.
— А как осуществляется правление у Эльфов? — продолжаю допрос. — Насколько мне известно, у вас нет королей, но есть жрецы и вожди?
— В нашей части Леса существовал Круг, в который входили Высшие, — говорит Ливси. — Очередность определялась циклами…
— Попробую угадать, — перебиваю ее. — Твоя очередность войти в Круг вот-вот должна была подойти, если бы не роковой случай. Ты бы сейчас сидела в правлении?
— В-верно, — понижая голос, — бормочет Ливси. — Но меня изгнали, а моя очередь перешла к Григоряниэлю, моему старшему брату…
— А не пытался ли он раньше договориться с тобой насчет передачи очереди? — закидывая пробную удочку.