Баламут

Эта часть монолога Аристарха Иннокентьевича прошла мимо меня. Да и бог с ней — после того, как полицмейстер отключился, уряднику дозвонилось местное Большое Начальство и устроило еще одну головомойку. К слову, болтовней дело не обошлось — не прошло и пяти минут с начала второго звонка, как на его служебный комм пришло постановление на арест городовых Татевосяна К.М. и Мурадяна А.Н. по доброму десятку обвинений за подписью начальника службы внутренних расследований ГУВД Сочи!

Рядовые бойцы ГБР выпали в осадок, патрульным поплохело, а урядник, отправив подтверждение о принятии приказа к исполнению, вытер рукавом мокрое лицо и повернулся ко мне:

— Ратибор Игоревич, от имени полиции Сочи приношу глубочайшие извинения за противоправные действия наших сотрудников. Я получил приказ доставить их в следственный изолятор, и если вы позволите…

— Пожалуйста-пожалуйста! — не став дослушивать речь, напрочь рвущую шаблоны силовика и поэтому выдавливаемую через силу, ухмыльнулся я и выпустил жертву из захвата. Потом понаблюдал за процессом ее «пеленания», полюбопытствовал, когда и где можно будет узнать результаты расследования деятельности этих уродов, получил ссылку на какую-то сетевую страничку и счел, что полиции в моей жизни стало многовато. Поэтому пожелал ГБР-овцам хорошего дня, развернулся к ним спиной и мило улыбнулся продавщице, судя по горящим глазкам, изнывающей от желания запустить в народ абсолютно новую сплетню:

— Девушка-девушка, я тут собирался присмотреть себе солнечные очки. Вы не поможете сделать правильный выбор?

* * *

…Аристарха Иннокентьевича я набрал сразу после того, как вернулся в машину, завел движок и отъехал метров на пятьдесят от места знакомства с сочинскими силовиками. Увы, рассыпаться в благодарностях мне не удалось: полицмейстер не дослушал даже первое предложение и заявил, что лучшей благодарностью будет появление в Савватеевке на день города. Дабы он, Довголевский, смог лично вручить мне медаль.

Возвращаться в Забайкалье к девятому июля мне страшно не хотелось, но помощь, оказанная полицмейстером, требовала ответной любезности, и я пообещал, что непременно буду.

Мой собеседник развеселился и попросил прикупить десяток чурчхел. По возможности, настоящих, кахетинских, ибо его внуки от них без ума, а ни в Нерчинске, ни в Чите такие не продаются.

— Может, поискать хорошее вино или коньяк?

Он не стал строить из себя честную девочку и объяснил, от чего бы точно не отказался. Потом похвалил за то, что я позвонил ему «до начала боевых действий, а не с улицы, заваленной трупами», рекомендовал в следующий раз набирать при первом же намеке на назревающий конфликт и… успокоил:

— Впрочем, вкладка, которая появится в вашем идентификаторе девятого июля, будет отсекать процентов девяносто пять подобных рвачей в погонах, так что можете не переживать: очень скоро вы начнете со мной связываться только по приятным поводам.

Благожелательность и искренность этого мужчины сгладила большую часть раздражения, поэтому, подкатив к арендованному дому и загнав машину в двухместный гараж, я снова вспомнил о Ларисе Яковлевне и решил, что ей не помешают положительные эмоции. Включить встроенную камеру комма большого труда не составило, и я отправился изучать второй этаж. Сохранив для истории обе спальни и «привязав» каждую к видам из их окон, отправил записи на рабочий комм Шаховой и буквально через минуту получил ответ:

«Милый, судя по расположению теней, в первую солнышко заглядывает слишком рано, а просыпаться через час-полтора после… хм… отбоя, да еще и каждое утро, нам будет, мягко выражаясь, некомфортно. Поэтому готовь к моему приезду вторую. Кстати, соберешься за нормальным постельным бельем — напиши. Хочу поучаствовать в процессе. Страшно скучаю. Твоя Лара…»

Слово «милый» свидетельствовало о «работе под контролем», причем контролем «благожелательным», а три слова, набранные жирным шрифтом, о желательности в меру игривого ответа. Вот я и постарался:

«За постельным бельем поеду минут через десять. Хотя предпочел бы поучаствовать в подборе… хм… необычного: проверить, насколько хорошо сидит и насколько легко снимается, набрать пару десятков комплектов, привезти тебя домой и… Черт, ты сводишь меня с ума даже на расстоянии! Придется отвлечься. К примеру, на кремы: тут они продаются на каждом углу, но того массажного, который ты мне выдала вчера, я не нашел, а он, гад, определенно усиливал твои ощущения! Так, меня опять повело. Поэтому прерываюсь. Жди сообщения из магазина, твой Баламут…»

По магазинам я отправился на самом деле, так как брезговал спать на белье, купленном абы кем и абы когда. Пока приобретал все необходимое, успел обменяться с Ларисой Яковлевной четырьмя с лишним десятками сообщений разной степени игривости, а в предпоследнем получил фотографию кителя. Вернее, его стоячего воротника с провокационно расстегнутыми крючками.

«Издеваешься, да?» — спросил я, усевшись в машину и заведя движок.

«Неа! Напоминаю, что женщина у тебя уже есть. Надо лишь чуточку подождать… и не отвлекаться на всяких клуш, обретающихся на пляжах! В общем, будет все, что ты захочешь… Э-э-эх, мне пора. Жди!!!» — ответила она и, судя по всему, отвлеклась на службу. А я вернулся домой, загнал «Авантюру» в гараж, застелил обе кровати, занес в ванну бытовую химию, забил холодильник продуктами, натянул плавки и шорты, влез в резиновые шлепки и отправился к морю. Знакомиться с ним вживую…

…Море оказалось не таким ярким, как в роликах Сети, и не таким чистым, как вода в бассейне Базы, но я влюбился в него с первого взгляда. Вечер, довольно сильное волнение, прохладный ветерок? Ха!!! Я рванул к прибою еще до того, как затолкал в перстень снятую одежду, уплыл за буйки так, как будто за мной гналась мутировавшая щука, и затерялся среди белых пенных шапок до полной темноты!

Да, замерз, как цуцик, да, крайне неудачно подгадал момент выхода на берег, сделал пяток оборотов вместе с волной и был вынужден вырываться из «захвата» стихии волчьим скоком, но мне было здорово. Настолько, что, наскоро высушив волосы и растерев тело сухим полотенцем, я поделился своими эмоции с единственным человеком, который должен был понять мое состояние.

Ответ на мое восторженное сообщение прилетел секунд через двадцать и добавил к моим чувствам легкую грусть:

«Да, оно действительно великолепно. Только… Знаешь, много лет назад мы с моей покойной подругой летали в командировки в Дагомыс, как на праздник: после завершения каждого дежурства спускались к морю, уплывали к горизонту и выбирались из воды только для того, чтобы согреться или хоть немного позагорать. Увы, в какой-то момент это абсолютное счастье разбилось, как хрустальный бокал, упавший на мраморный пол: Оторва пропала без вести, и я, морально умерев вместе с нею, возненавидела такие поездки — не покидала дворец без особой необходимости, пряталась от солнца и врубала в спальне музыку, чтобы не слышать крики чаек. Слава богу, теперь этот кошмар позади: «воскреснув» с твоей помощью, я снова почувствовала вкус к жизни и уже полдня считаю минуты до вылета. А еще преисполнена безумной, запредельной благодарностью и обязательно отвечу добром за добро…»

Намеки, спрятанные за описанием прошлого, читались влет, но понять, в каком именно она настроении, я не смог, поэтому задал уточняющий вопрос:

«Что, совсем плохо, да?»

«Нет, что ты! Я, конечно, скучаю и вся извелась от ожидания, но знаю, что все худшее уже позади, и предвкушаю ВСТРЕЧУ. Вернее, ВСТРЕЧИ, ибо одной, двух и даже сотни мне будет слишком мало…»