Игра в «двенадцать»

Она рассчитывала сейчас обогнать всех и самостоятельно переговорить с матерью Бенета, чтобы понять, не упустили ли какой детали в прошлый раз те, кто с ней беседовал. Однако ж, ещё не дойдя до его дома, Джейн увидела, что туда входит Эмили.

«Конечно, Эмили… – подумала Джейн, нахмурившись. – Она считает, что именно ей нужно поговорить с матерью Бенета… Но ведь она – слишком заинтересованное лицо, она может расчувствоваться и пропустить важные детали…». Джейн сделала ещё несколько шагов по направлению к дому Брайли. А потом резко развернулась и ушла. Она прекрасно понимала, почему туда пошла Эмили, что для неё это важно. Но саму её очень тревожил вопрос, справится ли Эмили со своими эмоциями, сумеет ли она трезво задавать нужные вопросы. С этим беспокойством Джейн ушла к себе домой.

Вечером, когда, как Джейн предполагала, Эмили уже могла говорить без свидетелей, Джейн позвонила ей. Она хотела услышать, что же нового та смогла узнать у матери Бенета. Но, к сожалению, этого она не услышала – у Эмили сейчас были только эмоции, ведь остаток дня она утешала бедную миссис Брайли, а никаких новостей дождаться от неё не смогла.

Джейн это разочаровало, но вслух она этого не сказала. Положив трубку, она ещё раз мысленно подтвердила себе, что сама справилась бы получше с этой задачей. Ещё раз в голове прокрутив этот день и свою собственную работу, Джейн удовлетворённо хмыкнула – всё было сделано ею хорошо. И отправилась ужинать: она должна была быть готова вскоре снова отправиться в путь, ведь её ждала очередная встреча с друзьями – полученную информацию нужно было соединить и изучить.

Собраться они решили дома у Эмили, и когда снова встретились, была уже ночь. Петер и Барри были явно недовольны прошедшим днём. Джейн была, как всегда, бодра. Дерзким взглядом она оглядывала уставшие лица друзей, как будто показывая всем своим существом, что она всё может – быть энергичной, даже работая сутки напролёт и даже тогда, когда ничего не получается. Эмили же недовольной не казалась только потому, что это чувство, в общем, было ей несвойственно. Она сейчас была расстроена – и больше всех, потому что её на эти поиски бросало чувство любви, которое было сильнее чувства долга Петера и чувства дружбы Барри. А поиски их пока были безуспешны, и когда бы дело сдвинулось с места, было неясно.

– Ну, что у кого? – когда все уселись за стол, спросил Петер, осматривая остальных.

Перед ним самим лежали фотографии пропавших, которые он возил с собой на опросы, и бумаги, в которых делал пометки по ходу разговора тогда и собирался делать и сейчас.

– По Джеймсу и Марлоу информации мало, – ответил Барри. – У Джеймса есть семья, дети. Постоянного заработка нет, денег постоянно не хватает – жена жаловалась. Периодически уходит куда-то по одному ему известным делам, которые, бывает, приносят небольшие деньги, и иногда не возвращается ночевать. Куда пропал в этот раз, неизвестно, у семьи предположений нет, кроме одного…

– Пьёт? – уточнил Петер в многозначительную паузу Барри. Тот кивнул.

– Говорят, мог напиться и не бывать дома по нескольку дней кряду. Но сейчас уж прям долго. Новости, захлестнувшие город, их взбудоражили; решили на всякий случай тоже подать информацию в розыск. На всякий случай я заехал в паб, где, по словам его родни, он частенько бывал. Фотографию бармену показал, он его узнал. Сказал, что Джеймс действительно от них иногда не уходил, а уползал… В общем, когда были деньги, напивался так, что его, бывало, выводили под руки и оставляли на улице. В последний раз его там видели примерно три недели назад – это совпадает с указанными его роднёй данными о том, когда он и пропал.

– Ещё что-то есть?

– Ну, бармен говорил, что, когда тот напивался, частенько что-нибудь о себе рассказывал. Но ничего ценного в той информации нет. Брался за любую работу, которую ему предлагали или которая попадалась под руку… Деньги частично приносил домой, но по большей части пропивал. Жена его за это пилила, только, судя по всему, ничего не менялось…

– Ясно… Значит, у жены был мотив от него избавиться, но тогда она бы его не искала… – задумчиво отметил себе Петер. – А Марлоу?

– Я разговаривал только с его… ммм… подружкой, Гарнет Верн, которая жила с ним. В доме больше никого не было.

– Жила?

– При мне собирала вещи, ругая Марлоу на чём свет стоит самыми грязными словами! Та ещё штучка… Потом уехала, закрыв дом на ключ и бросив его под коврик у порога. Они с ним были в ссоре уже какое-то время.

– Ясно, – сделал себе пометку Петер и повернулся к Джейн, которая явно желала рассказывать следующей. – У тебя что?

– Колтен Сивард и Шерман Фонз, – сразу бойко начала она, довольная, что, наконец, к ней обратились. – Сивард – молодой человек, отец считает его гением, мачеха вообще там какая-то невнятная. Похоже, ей всё равно, что он куда-то делся. Думаю, оба они считают, что с ним всё отлично, просто его дома нет… несколько дней… Три недели уже примерно…

Она нахмурилась, говоря это, как будто впервые осознав, что с молодым Сивардом действительно могло что-то случиться, а его родные даже не принимают эту вероятность всерьёз.

– Сивард – выпускник технологического университета, поступил туда ещё в четырнадцать лет. Родители думали, что он будет много зарабатывать, потому что он… гений, – повторила Джейн услышанные от них слова, – но он вдруг как-то несколько изменился. Перестал так рьяно, как раньше, интересоваться научными разработками и технологиями. Пытался найти себя, найти ещё какое-то другое занятие… В общем-то это всё по Сиварду. А нет… – напрягла она память, видя, что Петер хотел что-то сказать, и боясь, что он снова заберёт всё внимание на себя, – и, по словам старшего Сиварда, ещё он частенько посещает университет. Диплом я видела – «Специалист по разработкам и технологиям в IT-сфере», университет тот, что у нас на главной улице стоит. Высокий такой…

– Да, понятно, – записал Петер. – Нужно будет наведаться туда. Вдруг Колтен Сивард действительно и в эти дни, не возвращаясь домой, продолжает посещать университет, раз он часто там бывает.

– Да, может, даже живёт у какого-нибудь друга, зависают над каким-то проектом, забыли обо всём ином… – поддержал его Барри, и Джейн согласилась.

– Я тоже так подумала, что нужно в институт зайти! – гордо отметила она. – И зашла, кстати. Только вот… там Колтена давно не видели, так что не знаю, что это Роджер Сивард заладил: «в институте бывает, в институте…». И ещё – друзей у Колтена Сиварда никогда не было. То есть, так мачеха его упомянула. Говорит, был только один, с кем они были дружны, когда учились. То есть, тот доучивался – он был на последнем курсе, когда сам Колтен был только на втором. Но сейчас Колтен с ним не общается. Они, кажется, разругались из-за чего-то. Кстати, после этого Колтен Сивард, говорят, и перестал интересоваться технологиями. Всё больше другим интересовался – каков этот мир… – туманно закончила она.

– Каков этот мир?.. – не поняла Эмили, и Джейн нерешительно кивнула.

– Это мачеха его, Агнес Сивард, сказала, когда я разглядывала его фотографию. Сказала, что он всегда увлекался техникой, деталями… А потом стал интересовать и обычным миром. Даже, говорит, как-то пытался с девушкой дружить… Что-то у них не сложилось, но фотографию той девушки Колтен до сих пор прячет у себя в комнате – Агнес сказала, что видела её там.

– Как зовут этого друга, с которым он поссорился? – Петер приготовился записывать, но Джейн повела плечами.

– Я не спрашивала… Там такие люди были, что было очень неприятно и неловко. Вы таких, наверное, и сами не видели никогда… Они верят в исключительность своего Колтена и всё об этом, всё об этом говорили… Еле-еле я успевала задавать им нужные мне вопросы. А Роджер вообще меня за руку схватил и отпускать не хотел. А руки у него, знаете, такие неприятные, липкие были…

– Ясно, ясно. Ты сделала всё, что могла, молодец! – кивнул ей Петер, прекращая излияния, похожие на оправдания. – Имя девушки его тоже неизвестно? Нет?.. Что тогда по второму из твоего списка?